Ледяная птица

Шорох, знакомый по прежним переходам, был много противнее. Казалось, в жерновах перемалываются не зерна, а мелкие камешки. Словно бы этим входом не пользовались вот уже сотни лет, а теперь накопившаяся пыль сопротивляется и не хочет, чтобы ее тревожили. Скорее всего, так и было, кому охота копаться в темноте? Герман уже решил было не заходить в новую галерею и закрыть проход, как вдруг услышал посторонний звук. Он донесся из темноты и был явно не механического происхождения. Это был вздох. Человек – а может, какое‑то другое живое существо, только Герман почему-то мгновенно преисполнился уверенности, что это именно человек, – вздохнул, притом вздохнул тяжело, с трудом. Так вздыхает тот, кому совсем плохо.

– Кто здесь? – спросил Герман. Ответа не последовало, но как будто что-то прошуршало.

– Отзовитесь, кто здесь или я ухожу и закрываю дверь, – пригрозил Герман.

– Ты кто? – спросил робкий голос.

– Как кто? – удивился Герман. – Человек!

– Ты человек? Не киборг?

Это можно было принять за насмешку, но в тихом голосе было столько надежды, что ни о какой насмешке не могло быть и речи.

– Что?! Киборг?! – Майора охватило такое чувство, будто сумасшествие, начавшееся с его решения принять участие в конной прогулке, продолжается. – Ты о чем это? Милый, ты что, фильмов насмотрелся?

– Угадал, родимый, насмотрелся! Столько насмотрелся, что тебе не представить. – Вновь послышался вздох. – Говоришь, вроде чисто, ты русский?

– Вроде бы, – ответил Герман. – А вообще, кто его знает, у нас такой интернационал в семье! Батя говорит, что из казаков, мать сибирячка, а…

– Но ты не с боевиками? – перебил Германа затворник.

– Я летчик! – возмутился Герман. – Майор! Запаса.

– Ну слава богу, а то я думал, что мне уже все, кранты. – В голосе незнакомца послышались нотки облегчения. – Каждый день жду! Ладно, помоги, а то мне в последнее время тяжело. Никак в себя прийти не могу…

– Давай! – Герман осторожно двинулся к пленнику. – Ты как здесь оказался?

– Бандиты привезли. – Голос был почти рядом. – А может, и не они… в последнее время меня больше солдаты охраняют.

Александров почувствовал, как его пальцы встретились с пальцами узника.

– Ну вот, теперь давай за мной! – Герман сжал запястье нового знакомого. – Тебя как зовут?

– Толик.

– А меня Герман. Смотри не споткнись! Как только выйдем, закрою я дверь. От греха подальше.

– Дверь-то здесь совсем с другой стороны, – возразил Анатолий. – Деревянная. А ты открыл что-то другое. Стену. Хрен его знает, как ты это сделал, но эти гады наверняка не знают о таком способе. Так что ты прав, лучше закрыть ее.

Бедолага был совсем слаб. Герман, как только они вышли из камеры, прижал его к стене и поискал рычаг. На этот раз в отверстие попал средний палец. Не обращая на это внимания, он повернул переключатель и, только услышав скрежет растираемых в пыль камешков, успокоился. Теперь можно было не опасаться внезапного появления охранников Толика. Хотя и здесь оставаться нельзя – хватившись пленника, они начнут обшаривать все помещения. Нужно было как можно скорее выбираться отсюда.

Спиральный подъем дался им легче, чем боялся Герман. Новый знакомый, хотя и был очень слаб, старался изо всех сил, Герману оставалось только подталкивать его сзади и поддерживать, чтобы не упал.

Выбравшись наконец в освещенную зону, Герман посмотрел на освобожденного им парня и ахнул. Заросший, грязный, в какой-то больничной одежде, Толик представлял собой грустное зрелище. Тонкая шея, исхудавшие руки, впалые щеки и потухший взгляд измученного и истощенного человека не могли не вызвать сочувствия.

– Господи, да кто же тебя так! – вырвалось у Германа. – И как мы пойдем дальше, ты и идти-то не сможешь!

– Смогу! – Толика качнуло. – Пошли.

– Ну давай, – Герман с сомнением посмотрел в сторону коридора, – если будет совсем невмоготу, скажешь, я понесу.

Герман старался идти не слишком быстро, боялся, как бы этот узник подземелья не обессилел вконец и не рухнул. По той же причине он не докучал ему расспросами, хотя его так и подмывало кое о чем спросить. Ничего, найдется время и для разговора, попозже, а сейчас главное – уйти куда-нибудь в безопасное место, а еще лучше – найти дорогу к своим. Проходя мимо трупа, Толик покосился на него, но ничего не сказал. А вот в зале с контейнерами он Германа удивил. Казалось, он помешался – как только увидел канистры и почуял запах спирта, бросился к ним и принялся открывать одну за другой, а, убедившись, что она пуста, швырял ее в сторону и накидывался на следующую. Грохот стоял такой, что Герман испугался, как бы он не привлек к себе внимание охраны. Смотреть на беснующегося Анатолия было неприятно, он был похож на наркомана во время ломки. Может, он и есть наркоман?

– Найти бы хоть каплю! «Авиценна», как она мне сейчас нужна, – бормотал он под нос. – Врачи идиоты, как они могли! Кровь мне заменили. Господи, найти бы хоть каплю!

– Толик, опомнись! – закричал Герман. – Нам нужно идти.

– Ты не понимаешь, мне нужно! – Глаза Толика лихорадочно блестели. – Мне бы хоть немного лекарства!