Ледяная птица

– Я же не говорю, что здесь все точно так, как там, – начал оправдываться Панама. Он вдруг почувствовал себя школьником, которого друзья поймали на выдумках. – Я игру вспомнил. Про нее и говорю.

– Ладно, хватит болтать, идти надо. – Курбан хмуро посмотрел на сына. – Я-то думал…

– А знаете, мне мысль Гаруна понравилась! – сказала Валерия. – Что нам мешает толкать каждую панель?

– Да ерунда это все! – Панама пренебрежительно махнул рукой. – То игра, а это жизнь. Валерия поморщилась.

– Ну, если вы оба считаете, что это занятие недостойно мужчины, то я сама буду проверять стены. А вы идите себе как шли!

– Я помогу тебе, – не глядя на отца, произнес Гарун. – Ты бери одну сторону, а я другую.

– Вот и отлично! – обрадовалась Лера. – Ты какую сторону берешь?

– Да мне все равно.

– Тогда я левую, – девушка говорила так, будто ни Курбана, ни Геннадия тут не было, – а ты правую! Идет?

Гарун снова кивнул и бросил взгляд на отца.

Тот саркастически усмехнулся: мол, нашел себе союзника, и повернулся к Панаме.

– Вперед или назад? – спросил он.

– А ты куда бы хотел?

– Вперед!

– Значит, вперед. Я, – Панама вдруг умолк и насторожился. Ему показалось, что он слышит какой‑то звук. – Ты слышал? – шепотом спросил он.

– Всем к стене, – тихо приказал Курбан. Он тоже слышал шум. И как раз с той стороны, откуда они ждали погоню. – Замереть! И чтобы ни звука!

– Господи, кто это? – еле слышно шепнула Лера стоявшему рядом Гаруну. – Неужели нас поймают?

– На свою голову! – с угрожающим видом прошептал в ответ младший Алиев, вытаскивая пистолет. – У меня к ним свои счеты.

– Тихо!!

Курбан повернул к сыну разгневанное лицо, но тот сделал вид, будто ничего не заметил.

– Вот он, смотри! – Гарун показал рукой за спину отца.

Лера осторожно повернула голову. В том конце коридора, откуда доносился тяжелый скрип, появился клин света. Он был так ярок, что выделялся на фоне освещения, которое было в коридоре. В середине этого клина двигалась темная тень. Вначале небольшая, едва заметная, с каждым шагом она росла, увеличивалась все больше и больше.

– Эт-то кто? – растерянно проговорил Панама.

– Молчи! – сказал Курбан. – Все молчите! И не шевелитесь, до моей команды.

Преследователь был один. Это стало видно, как только он покинул ярко освещенный участок. Он прошел шагов десять, когда проход за ним закрылся, и теперь можно было рассмотреть гостя получше. Безусловно крупный, одетый в пятнистую форму, он производил впечатление своими габаритами. Но этот здоровяк был один, а беглецов четверо, из них трое мужчины! Вооруженные мужчины…

– Что делаем? – еле слышно прошептал Панама. Он боялся, что Курбан опять поспешит и пристрелит пришельца, даже не попытавшись допросить его. – Нам язык нужен. Давай его…

– Сам знаю, – буркнул Курбан и, подняв автомат, решительно шагнул из тени. – Стоять! Руки вверх!

Герман очнулся первый. Может, потому что организм к спиртному приучен, а может, просто здоровье покрепче. Да и что их сравнивать, видно же, что Толик совсем зеленый. Студент вчерашний, вон как отрубился! И выпили всего ничего. Хотя нет, канистру-то они допили! Лихо погуляли! Да еще без закуси!

Словно не веря себе, Герман дотянулся до контейнера и встряхнул. Ну, точно, ни капли не осталось. Значит, память еще не подводит. Хотя, признаться, и сам приложился неплохо. Не удержался, тоска взяла. И ведь не хотел же, да и Рык предупреждал, что нельзя ему этот банановый коктейль. Набуровил про каких‑то роботов, что там внутри обитают.

Да ладно, посидишь в каменном мешке – и не такое почудится. И ведь как складно плел, даже сейчас толком не определишь, где правда, а где вымысел. Если поверить во все, так, может, и не стоило пить спиртягу, да как было удержаться? Пацан сидит, кайфует, чуть ли не песни поет, а он, майор, летчик, должен смотреть и нюхать? А то, что можно чьим-то рабом стать, так сказки все это. И нечего голову чепухой всякой забивать. Если он такой всемогущий киборг, так пусть выход из подземелья вычислит. Или отмычку из пальца, как рассказывал, сделает. Гоголь доморощенный! Поднимите ему веки!

Герман посмотрел на свернувшегося калачиком Толика. Ох, и башка же у него болеть будет, когда проснется! Спирт с непривычки штука убойная! А что привычки нет, сразу видно. Не боец он с зеленым змием, не боец. Да и шутка ли сказать, с горла неразбавленный спирт, да еще из всей закуси, только занюхон! Хорошо еще банановый, не так горло обжигает. Интересно, откуда его привозят? Уж какого только пить ни приходилось, медицинского, технического чистого, не пользованного, и технического, слитого из бортовой системы… Он тогда становится градусов семьдесят, но приобретает при этом резкий резиновый привкус. И это если самолет не летал, а уж отработанный спирт вообще кошмар! Шилом эту смесь называют. И недаром. Крепостью меньше водки, а на вкус – каучук расплавленный. Бр‑рр‑р!! Вот это гадость так гадость! Про шило вообще лучше не вспоминать! После него неделю с обожженным горлом ходишь. Каждый выдох как Змею Горынычу дается, дерет все внутри.