Ледяная синева

Аня бросила быстрый взгляд на Тихона и молча опустила голову. Парень, наоборот, глядел прямо в глаза.

– Да, дядя Женя. Этот человек был невероятно похож на моего отца.

– Похож? – когда великий князь успел вернуться, никто и не заметил. – Юноша, прошу вас быть предельно откровенным. Почему вы считаете, что стрелок не был Ионом фон Виденом, а только похож на него? Это очень важно. Поскольку многие, в том числе и ваш дядя, убеждены как раз в обратном.

– Я не знаю… – пожал плечами Тихон. – Не смогу объяснить. Сперва я тоже думал, что видел отца. Но потом… Понимаете, он очень похож… Очень. Как зеркальное отражение… И в то же время немножко другой. Иной взгляд, аура… Был бы я собакой, сказал бы – что тот, кто был на крыше, пахнет по-другому. Как чужой человек.

– Браво, молодой человек! – Саблин показал парню большой палец. – Лучше и не скажешь. Все параметры сравнительной экспертизы в двух предложениях. Вы, кажется, в Звездный десант поступили учиться? Может, смените профиль? С такой наблюдательностью и способностям к анализу, думаю, в моем отделе у вас больше перспектив.

– Тимофей Ильич…

– О, прошу прощения, ваше высокопревосходительство. Не сдержался. Но юноша действительно высказал ряд замечательных предположений. Касаемо способов обнаружения репликантов. Зеркальность… Понимаете? Если у человека родинка на левой щеке, то в зеркале она окажется справа. Это как радикальный пример. Но даже без особых примет наружность все равно изменится. Поскольку в природе не существует идеальной симметрии. И выразиться это может, например, в другой фокусировке глаз, или, как точно подметил молодой человек, в изменении взгляда. Ну и, конечно же, запах! Какой бы идеально точной ни была копия, в отличие от папиллярных линий, запах подделать не получится.

– Господин Саблин! – слегка повысил голос князь.

– Да, да… Еще раз прошу прощения. Но ведь нельзя не восхититься. На поверхности же лежало, только руку протяни. М-да… – главный аналитик потер подбородок. – А о чем мы говорили перед этим?

– Вы сказали: есть идея, что делать с молодежью… – глубоко вздохнул генералиссимус. По всему видно было, что великий князь очень ценит полковника и относится к нему с той снисходительностью, которую родители выказывают по отношению к особо одаренному ребенку. Авансом прощая тому чудаковатость и шалости.

Князь к тому времени вернулся в свое кресло во главе стола и указал всем присутствующим на свободные места.

– Сударыня… Господа…

– Точно. Благодарю… – Саблин плюхнулся на ближайший стул, но тут же вскочил, опираясь на столешницу. – Итак, что мы имеем на данный момент? Двух архиважных свидетелей! Чего, вы спросите? И, конечно же, думаете о покушении… Так вот, господа, вынужден констатировать: вы ошибаетесь, – полковник резко хлопнул ладонью по столу. – Эти молодые люди увидели и могут раскрыть одну из самых важных тайн эннэми!

– Какую же? – несколько оживился князь. – Объясните.

– Ну, тут все не так однозначно, но можно проанализировать… – Саблин уселся и сложил руки перед собой, как прилежный ученик. – Вариантов четыре… Первый – молодые люди видели фон Видена, но не узнали. Второй – узнали. Третий – видели не фон Видена, но приняли его за оригинал. И последний – видели репликант эннэми и сумели распознать фальшивку. И самое важное, что сам стрелок тоже их видел. То есть скрыть от хозяев факт контакта с нежелательными свидетелями не удастся в любом случае.

– И что же из всего этого следует?

Похоже, князь высказал общую мысль, потому что все остальные, включая полковника Мирского, только глаза таращили. И даже взгляд государя императора на ростовом портрете, занимавшем весь простенок позади стола, казался удивленным.

– А то, что тот, кто прислал убийцу, тоже не знает, какой из перечисленных вариантов имеет место быть! – поднял указательный палец аналитик.

– Это очевидно, – согласился Даниил Николаевич, потирая переносицу. – Но ничего не объясняет.

– Как же?! – полковник азартно вскочил и забегал по кабинету. – Если мы принимаем за основу человечность их поведения, то всякая неясность поставит их перед дилеммой: продолжать действовать так же, зная, что их раскрыли, или изобретать что-то новое. Первое – перечеркивает все прежние достижения. Второе – требует много времени и средств. Которого у них сейчас нет. Цугцванг…

– Ваше высочество… – не выдержал Евгений Константинович. – Я приношу свои глубочайшие извинения, но речь идет не о абстрактной функции, а о моей дочери и сыне друга. Возможно, вы отлично понимаете полковника Саблина. Но, ради всего святого, прикажите ему объясняться яснее.

– Да, Тимофей Ильич… – Великий князь потянулся к поставцу, но передумал. – Вы уж и в самом деле, батенька… Попытайтесь изложить свои мысли проще.

Полковник остановился так резко, будто на стену налетел.

– Проще? – в голосе аналитика звучало неимоверное удивление. – А разве я сказал что-то сложное?

Князь развел руками.

– Угу… Ну тогда, может, так… Эннэми не знают, распознали мы в стрелке репликант или нет. Но ведь могли! А это значит, что теперь их шпионов будут ждать.

– Это понятно.