Ледяной рыбак

— Эх, ты, Серое Море, — только и смог сказать. Рыбалка у меня, впрочем, уже семнадцатого уровня: пятнадцать своих плюс два от удочки, как-нибудь подниму. С мореходством все было тяжелее.

Замечательный план развития при помощи рыбалки с утра до вечера таким образом слегка видоизменялся. Река Камка рядом — там мне ловить ничто не помешает, заодно и мореходство качать. Жаль только, что идти от дома сильно дальше — не на песчаных же отмелях устья качаться, там воды всюду по колено — мореходство там и вовсе негде развивать. А вот если выйти из центральных ворот и по берегу километра два пройти — то уже вполне можно лодку доставать.

Я шел по песчаной полосе вдоль реки — осматривал глинистый желтый обрыв, прикрытый вихрами зеленой травы, свешивающейся сверху. Обрыв весь в черных дырках — стрижиные гнезда, их тут целый город! А одна дыра была больше прочих во много раз, туда, наверное, и человек залезть может. Даже интересно стало, что это такое. Причем я ее, громадную, даже не сразу заметил, хотя пялился на обрыв долго, а потом в глазу зачесалось, потер — и увидел. Может, на нору невидимость наложена? Тогда прямо нужно на нее поближе посмотреть — а вдруг клад или что-нибудь еще интересное?

По обрыву поднялся — не такой уж он и крутой оказался, да и надежных приступочек из наплывов окаменевшей глины много. Держусь, пальцы в стрижиные норки засунув, дыра прямо перед мной — темная. Голову туда засунул осторожно и тут — резкая боль, по лицу как серпом полоснули, я свалился с обрыва, по выступам побившись, а кровища прямо фонтаном хлещет, не вижу ничего, больно ужасно, крови наглотался. Из инвентаря тряпку какую-то, подвывая от ужаса, вытащил, к ране прижал, она вся мокрая стала и липкая. И жизней, смотрю, убавляется, правда, пока четверть только ушла, но продолжает вместе с кровью утекать. Ощупываю лицо через кровавую тряпку — печет, режет и еще что-то странное с лицом. Как будто оно и не мое. Смотрю на жизни, а там дебафф.

«Оторванный нос. Травма. Осталось 71 час 56 минут»

И тут же уведомление.

«Любопытство +1»

Я бы расхохотался, не было бы так больно и жутко. А вдруг нос вообще не вырастет? Да не может такого быть, тут у людей и ноги отрастают, не то, что какой-то нос. Кровь, вроде поутихла, не так с тряпки капает — дотянулся до воды, попытался промыть рану — еще больнее стало. Тряпку багровую выкинул — штаны это были. Достал из инвентаря следующие — хорошо, сразу пять штук купил, они, кстати, все серыми оказались. Уже что-то типа повязки соорудил так, чтобы глаза наружу были. Все равно кровит еще сильно, кровь из носа прямо в горло льет, я все выплевывать не успеваю, часть глотаю — как есть вампир…

Стражники у ворот аж крякнули уважительно, когда я мимо них протопал, — хотя они, надо думать, тут всякое видят каждый день. Где здесь эта «больничка»?

— Мальчишки, сейчас ваша очередь, смотрите, какой вам кровавый леденчик достался! — с такими словами миловидная барышня-целительница подтолкнула меня к паре парней, играющих на доске в камушки. Внутри «больнички» все было не по-больничному, караван-сарай какой-то, а не лечебное учреждение. Крыши почти нет, так, доски местами накиданы крест-накрест, пола нет — песок весь красками изрисован, костер горит, цветы пожухлые, еще какой-то мусор. Коврики прямо на песке валяются.

— Садись, — похлопали по куче песка.

Мне что, я сел.

— Носик нам оторвали, значит, — сказал один из парней — курчавый веселый здоровяк. — Как хоть оторвали-то?

— Не знаю. Я в нору голову засунул.

— И это правильно. Кто будет кормить бедных лекарей, если нубы перестанут головы куда ни попадя совать? Верно, Илюх? Значит так, болевые ощущения мы сейчас снимем, регенерацию усилим. Это — один золотой. Еще за десять мы можем попытаться снять травму. Сейчас я расскажу, в чем нюансы.

— А можно прямо сейчас боль снять, а потом про нюансы?

— Легко. Ставим вот тут, в чеке, подпись, да, один золотой ровно, у нас, Склифосовских, без обмана.

Золотистые лучи ударили из ладони кудрявого, защекотали лицо, застряли в глазах, погрузили в блаженный полусон. Второй, тот, который «Илюх», окатил меня голубым мерцающим потоком.

— Просыпаемся-просыпаемся! Не болит больше? Ну и хорошо. К вечеру опять заболит, но не так, конечно. Теперь по поводу травмы. Травма сложная. Механическая, обычная физика, но, считай, полная утрата органа. Можно умереть — тогда, вероятнее всего, слетит сама.

— Так убейте меня.

— Ага, и карму испортить? Это не к нам. Так что либо ходи три дня, жди, когда новый нос вырастет, либо мы можем попробовать травму прямо сейчас снять. Но — никаких гарантий не дадим. Эксперименты с лечением травм всегда непредсказуемы. Ну, если речь не идет о каких-нибудь великих мастерах врачевания, кои все сидят в столице и пользуют геморрой нашего великого императора.

— У меня вместо носа что-нибудь другое не вырастет?

— А черт его знает. Но все, что вырастет — точно не навсегда останется: пройдет травма, станешь опять красивый-прекрасивый.