Ледовый барьер

В критические минуты её мысли двигались с предельной чёткостью. Как будто за неё думал кто-то другой. Она бросила взгляд на Ллойда, стоящего там, по центру окон мостика, на его толстые пальцы, которые сплетались наподобие узла, пока он смотрел на юг поверх безжалостных вод. Как это трудно, должно быть, — понять, что деньги не могут купить всё — даже собственную жизнь! Насколько сильно в конечном итоге отличается Ллойд от человека, стоящего рядом с ним.

Её взгляд метнулся на Глинна. Она поняла, что сейчас зависит от его суждений так, как она бы никогда себе не позволила, если бы он не доказал, что может ошибаться, не доказал, что он человек, подумала она.

За спиной двух мужчин лежало разорванное штормом море. Спустилась ночь, и они выключили на судне огни в тщетных попытках ускользнуть от орудий Валленара. Но огромная луна южного неба, лишь за день до полной, поднялась с ясном ночном небе, чтобы убить и эту надежду. Бриттон казалось, будто та насмешливо им ухмыляется. Panteonero — странный тип погоды: она обычно заканчивается ясной ночью с бешеным, убийственным ветром. В лунном свете беспорядочная поверхность моря призрачно светилась. Сюрреалистичный океан по-прежнему набрасывал на них процессию гигантских волн, что вздымались над кораблём, время от времени опуская танкер в тьму темнее ночи, которые с шумом опадали, когда корабль вновь вырывался наверх, к лунному свету, пенящейся воде и звукам ветра, которые предвещают смерть.

Резкий выстрел, слабый, но различимый на фоне шторма, сотряс окна мостика. За ним последовали новые, в мерном ритме. Бриттон увидела ряд гейзеров, что взметнулись по стороне волны к северу, один за другим, направляясь к «Рольваагу» вдоль линии его прежнего курса.

Огромный нос танкера натужно вспахал воду. «Поворачивай, сволочь!» — подумала она.

Внезапно корабль тряхнуло, по корпусу прошла дрожь. Огромный вал отвратительного жёлтого дыма вырвался из носа, горячий металл с воем рвало на полосы. Через мгновение раздался подобный громоподобный звук взрыва. Ахтерштевень взметнулся в воздух и упал покорёженным, по всей палубе разлетались обломки. Затем гейзеры взметнулись впереди них, снаряды летели мимо — огонь уже прошёл через их позицию.

Пауза, заполненная смертельным ужасом.

Бриттон первой пришла в себя. Она поднесла к глазам бинокль и осмотрела нос. Оказалось, что по меньшей мере один снаряд угодил в полубак. Огромное судно поднялось на очередной волне, и в ярком лунном свете она видела, как хлещет вода в обнажённый цепной локер и в огромную дыру, намного выше ватерлинии.

— Аврал, — сказала она. — Господин Ховелл, направьте вперёд группу для оценки повреждений. Пусть пожарная бригада возьмёт пену и эксплозиметры. И ещё — я хочу, чтобы от носа до кормы натянули леер.

— Слушаюсь, мэм.

Она непроизвольно бросила взгляд на Глинна.

— Остановите двигатели, — пробормотал он. — Отверните от ветра. Прекратите его глушить. Сделаем вид, что у нас серьёзные повреждения. На какое-то время он прекратит стрелять. Пять минут — и мы снова включим глушилку. Это заставит его повторить пристрелку трассирующими. Мы обязаны добраться до тех ледяных островов.

Бриттон увидела, как он отошёл на шаг, чтобы негромко посовещаться с оператором.

— Господин Ховелл, — сказала она. — Остановите все двигатели. Лево руля, на тридцать градусов.

Корабль продолжил идти вперёд под действием колоссальной инерции, медленно поворачивая.

Она бросила взгляд на Ллойда. Его лицо стало серым, как если бы артобстрел потряс его до глубины души. Может быть, он думал, что сейчас умрёт. Или думал о том, каково будет тонуть в холодной, чёрной водой глубиной в две мили. Она видела такое выражение лиц и прежде, на других кораблях в иные штормы. Не самое приятное зрелище.

Бриттон опустила взгляд на радар. Море давало сильные помехи, но экран прочищался каждый раз, когда «Рольвааг» поднимался на волну. Им оставалось двадцать пять миль до Ледового Барьера и пары ледовых островов. Боковая качка замедляла чилийский корабль на один узел, но тот всё равно приближался — ровно, неумолимо. Когда она бросила взгляд на бушующее море, то задала себе вопрос — а как эсминец вообще держится на воде?

Внезапно дверь на мостик распахнулась. В дверях стоял МакФарлэйн. Он сделал шаг вперёд, и следом за ним появилась Рашель.

— Метеорит, — с перекошенным лицом сказал МакФарлэйн, хватая ртом воздух.

— Что «метеорит»? — Резко спросил Глинн.

— Он рвётся с привязи.

«Рольвааг», 15:55

Глинн слушал, как МакФарлэйн, задыхаясь, выкладывает свою историю. Он чувствовал, как его захлёстывает непривычное — и неприятное — чувство удивления. Но затем в своей обычной, неторопливой и экономной манере двигаться, Глинн повернулся к телефону.

— Медицинский отсек? Гарзу к телефону.

Через какое-то мгновение в трубке раздался слабый голос Гарзы.

— Да?

— Это Глинн. Метеорит рвёт сеть. Немедленно возьми Стоуншифера и запасную бригаду. Поведёшь ты.

— Да, сэр.

— Есть ещё кое-что, — сказал МакФарлэйн, продолжая хватать ртом воздух.

Глинн повернулся.