Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

В начале XX в. экипаж корабля 1–2 ранга делился на 3–5 рот примерно равной численности, в которых состояли матросы различных специальностей. Командиром роты назначался особый офицер (лейтенант или мичман), который являлся строевым начальником для всех нижних чинов своей роты. Параллельно экипаж был разделен на вахты, в составе которых он нес службу на ходу. Кроме того, большинство матросов или офицеров отвечали за то или иное оборудование на корабле. Например, лейтенант мог быть ротным командиром, вахтенным начальником и командиром артиллерийской башни или плутонга (группы орудий). В каждой из его ипостасей он должен был командовать разными матросами, причем полную дисциплинарную власть он имел только в отношении нижних чинов своей роты. В другом случае лейтенант мог быть старшим специалистом (штурманом, артиллеристом, минером) на корабле. Тогда он не стоял вахту, но отвечал за соответствующее вооружение или оборудование в целом.

Такая организация была органична в парусном флоте, где корабельное оборудование было сравнительно простым и единообразным, а вся жизнь корабля сосредоточивалась на верхней палубе, легко обозримой из одной точки. В начале XX в. она уже не соответствовала изменившимся реалиям, но держалась по инерции во всех флотах мира.

Только инженер-механики и подчиненные им матросы обладали определенной автономией. Офицеры инженер-механики командовали кочегарами, машинистами и трюмными, которые составляли отдельную роту. Вместе со своими матросами они стояли вахту и выполняли обязанности в бою. Таким образом, лишь организация механической части на кораблях времен Русско-японской войны напоминала современную.

11 мая 1904 г. на «Диану» был назначен новый командир – капитан 2 ранга светлейший князь Александр Александрович Ливен (1860–1914), который до этого командовал канонерской лодкой «Бобр». А. А. Ливен был одним из выдающихся офицеров флота, в 1911–1914 гг. он стал начальником Морского генерального штаба. Несомненно, он проявил бы себя и во время Первой мировой войны, но в марте 1914 г. он скончался от сердечного приступа. О прозорливости А. А. Ливена свидетельствовало его высказывание: «Наши нижние чины вовсе не в наших руках, и настроение их вполне зависит от политических течений в народных массах. Они тесно связаны с толпой и резко отделены от своих начальников»^[80].

Вместе с А. М. Щастным на крейсере служили еще два мичмана, его одноклассники по МК, – князь Михаил Борисович Черкасский (1882–1918) в должности ревизора и граф Архибальд Гебхардович Кейзерлинг (1882–1951) – вахтенным начальником. Последний, кстати, был родственником матери А. А. Ливена, урожденной графини Кейзерлинг.

К моменту появления А. М. Щастного на «Диане» уже погиб вице-адмирал Степан Осипович Макаров (1848–1904), и настроение офицеров и матросов в Порт-Артуре заметно упало. Во время службы на крейсере А. М. Щастный принял участие в нескольких боевых операциях: в отражении ночных атак японских миноносцев 10–11 июня и в обстреле береговых позиций японцев в бухте Тахэ 26 июня, пережил обстрелы японцами русской эскадры в гавани 25–27 июля и, наконец, участвовал в бою в Желтом море 28 июля 1904 г. В этот день А. М. Щастный заменил убитого мичмана Бориса Григорьевича Кондратьева (1884–1904) в качестве командира плутонга. Отличился и князь М. Б. Черкасский, в плутонге которого три орудия оказались заклиненными бракованными снарядами: их калибр оказался больше допустимого. Под руководством М. Б. Черкасского артиллеристы выдавили снаряды банниками с дульной части – сложная и опасная операция. Во время боя крейсер выпустил в неприятеля около 200 снарядов, получив два попадания. Было убито пять человек, еще двадцать – ранены^[81]

.

Командир корабля А. А. Ливен писал: «Заведующий кормовым плутонгом… мичман Щастный особенно отличился. Он, по смерти заведующего средним плутонгом, принял под свое командование и этот плутонг и своей бодростью, быстрой распорядительностью, присутствием духа и полными распоряжениями выказал боевые способности, какие трудно было ожидать при его молодости. Прошу обратить особое внимание на мичмана Щастного. Это высокого качества боевой офицер, он и в обыкновенное время хорошо служил, но не всякий служащий в мирное время оказывается и в бою на высоте призвания, как он»^[82].

Старший офицер крейсера капитан 2 ранга Владимир Иванович Семенов (1867–1910) вспоминал, что «мичман Щ[астный], за смертью Кондратьева вступивший в командование средней батареей, сердито размахивал грязной щеткой для подметания палубы и этим грозным оружием гнал на левый борт под прикрытие от осколков излишних добровольцев, стремившихся заменить убитых и раненых, чтобы принять личное участие в бою…»^[83]