Легенда из подземелий

– Ни для кого не секрет, что мы собираемся покинуть этот мир. Если это в самом деле произойдет, я должен быть готов к переменам, хотя бы примерно представлять себе культуру и нравы места, куда попаду.

– Оу! – Юкка улыбнулась. – Так Бэйр рассказывает тебе про обычаи своего мира? Как интересно! Я думала, ты уже все забыла, – она посмотрела на меня.

– Нет, я забыла, кем была, а все остальное я отлично помню. Я даже помню, какой последний фильм смотрела в кинотеатре и кто был президентом, когда меня выкинуло сюда.

Никто, конечно же, не понял, что я сказала.

– У нас много машин… очень много машин! – начала я, почуяв, что могу стать звездой вечера. Я буду говорить, а меня все будут слушать – как же соскучилась по этому чувству с этими копытными! – Весь мир держится на машинах. Они делают все, что у вас делает магия, и даже больше. От военной промышленности до кухонной утвари: они везде. А кинотеатр, это здание, где стоит машина, показывающая фильмы. Фильмы, это как театр, только актерам нужно сыграть всего один раз, чтобы их действия запечатлились на специальную пленку. Потом пленку копируют и привозят в разные кинотеатры, где прокручивают, чтобы любой желающий мог посмотреть выступление актеров хоть тысячу раз.

– Кажется, я понял… – задумчиво произнес Адольф.

– Бэйр может устроить это, – заметил Арланд. – Она собрала в нашем подвале проектор и показывала нам на стене двигающиеся изображения, которые Леопольд нарисовал на прозрачных пластинках. У нас на стене скакал Черт, и это без всякой магии!

– Без магии? – удивилась Юкка. – Совсем без магии?

– Совсем, – я кивнула. – В нашем мире нет магии, но зато у нас есть люди, которые будут посильнее ваших магов. У вас это называется пси-магией, кажется. У нас же они называют себя экстрасенсами. Они могут предсказывать будущее, узнавать прошлое, например, подержав в руках кусочек сахара, который до этого держал человек. Они могут гадать на картах – но это и здесь делают, могут проклинать и благословлять. У нас даже нет таких сильных богов, точнее, никто не знает, есть ли они на самом деле. Люди черпают энергию из своей собственной ауры, при чем у них нет лишнего запаса сил, как у магов. В вашем мире я таких не встречала, но, если бы ваши маги могли такое… страшно представить, что бы было! Ведьмы с Равнин, кажется, могут делать подобное и договариваться с гобеленом пространства, – с судьбой, – но нас немного, и слава Богам.

– Хочешь сказать, ты можешь видеть будущее? – воодушевился Адольф. – Нагадай-ка мне, вырастет ли у меня нормальная чешуя на лице после линьки!

– Не думаю, что это хорошая идея, – заметила я, неловко разглядывая змея.

– Все же я настаиваю! Я никогда не бывал на приемах у гадалок, а теперь ты меня заинтриговала! – Адольф продолжил упрашивать.

В итоге он меня уговорил, и я согласилась попробовать посмотреть, что будет с его лицом. Для этого мы ушли от всех в его комнату.

Адольф жил в маленькой комнатушке с большим окно. Главным достоинством комнаты был широкий подоконник с подушками, на котором можно было сидеть и читать вечерами – если у Адольфа было на это время, конечно. В комнате кроме узкой одноместно кровати стоял еще большой комод, занимающий всю стену напротив. Ничего лишнего.

– Где мне лучше сесть? Или встать? Что нужно делать? – спросил змей.

– Ну… сядь на подоконнике, сюда, – я указала на место возле себя.

Адольф сел и, выпрямившись, зажмурился.

– Расслабься, – велела я ему.

– Конечно…

Проведя некоторые махинации со своим сознанием, я смогла перебросить восприятие на уровень материи бытия и времени. Сложно описать, что чувствуешь, когда начинаешь ощущать прошлое, будущее и настоящее. Это как множество ручейков, стекающихся в одно русло, которое тоже потом распадается на несколько. Какие-то ручейки пресекаются, какие-то бесконечны, какие-то русла полноводные, какие-то уже или пока пусты. Это как кидать кубики в теории вероятности. Ты знаешь, каковы шансы выкинуть четыре очка, например, но интуиция дает тебе конкретный ответ – да или нет, выпадет или не выпадет. Ты чувствуешь плотность будущего события, оно или обрастает реальностью, или остается призраком несбывшегося.

Я «кинула кубики», удерживая на крючке сознания образ лица Адольфа. Перед глазами потек ручеек прошлого, раздвоился, потом направился в будущее, где распался на два, потом на три, затем два русла опустили и все оборвалось. Я пыталась все вернуть, заставить ручейки снова течь перед глазами, чтобы лучше разглядеть, но в итоге все русла перемешались и оборвались и… я отпрянула от видения, чтобы еще чего не натворить.

– Это… – я попыталась расшифровать странное ведение, стараясь не смотреть на Адольфа, с будущим которого, кажется, что-то сделала. – Непонятно… не будет, как прежде, но и как сейчас не будет. Все изменится.

– То есть? Я не буду больше беловолосым?

– Наверное, да, – я пожала плечами. – Я не практиковалась в этом деле, поэтому не могу ничего сказать точно.

Змей, кажется, не сильно расстроился.