Легенда о Безголовом

– Потому! Раз уж вы сами захотели сюда попасть, а я согласился потратить на вас кучу времени, будет лучше, если вы просто доверитесь мне. Хорошо? Хотите выйти отсюда прямо сейчас – нет проблем. Но если вы не прочь немного прогуляться, дверь я просто обязан закрыть. Нет никаких гарантий, что сюда не сунется какой-нибудь бродячий пес. А теперь представьте, как мы с ним будем разбираться в темноте в этих узких галереях. Если же просто оставить здесь животное, оно рано или поздно подохнет от голода и начнет смердеть. Труп растащат здешние крысы, от чего смрад ничуть не уменьшится, и в конечном счете придется вызывать спецбригаду в противогазах, чтобы отыскать в этом лабиринте собачий труп. Это ясно?

– Ясно, – вздохнула я, разглядывая светлое пятно на потолке.

– Так как: наверх или все-таки пройдемся?

– Раз уж мы здесь – пройдемся.

Луч фонарика сполз с низкого потолка, нависавшего над нашими макушками, пробежался по угрюмым стенам и устремился куда-то во мрак, призывая нас двигаться вперед.

Первая галерея оказалась короткой – не длиннее трех метров, но в конце она разветвлялась на три классических коридора, настолько узких, что они походили на кротовые норы или на ходы Лаврских пещер. Мой провожатый свернул направо, я последовала за ним, расставив на всякий случай руки. Сначала я едва могла дотянуться до влажных ослизлых стен, но стоило мне сделать несколько шагов – и проход начал сужаться. Очень скоро он сделался настолько тесным, что мои плечи стали касаться стен и мне пришлось, по примеру Бондаря, повернуться боком и в таком положении продвигаться до следующей развилки. Оттуда в разные стороны разбегались две галереи, причем свод той, которая вела влево, показался мне более низким, чем у той, что располагалась напротив.

– Ну, и куда бы вы направились теперь? – осведомился из темноты мой провожатый.

– Направо, – без колебаний откликнулась я.

– Так и задумано. На самом деле, этот лабиринт – не из самых запутанных. И ловушек здесь не так уж много. Во-первых, Витольд Ржеутский, несмотря на свою жестокость и извращенное воображение, слишком спешил, воплощая свои мрачные фантазии в реальность. Поэтому даже довольно примитивный лабиринт его вполне удовлетворял. А во-вторых, этот, с позволения сказать, аттракцион имел своей целью не столько запутать пленника, сколько запугать и психически подавить. Попробуйте хотя бы из любопытства немного пройтись по правому коридору. Действует лучше всяких лекций и пояснений. Вперед!

Бондарь протянул мне фонарик. Я переложила арматурный прут в левую руку, стиснула фонарик в правой. Шагнула под своды галереи, уходящей направо. Сделав несколько шагов, я остановилась, посветила на стену, а затем коснулась ее кончиками пальцев. Она была сложена из грубых нетесаных камней, между которыми кое-где пробивался отталкивающего вида серый мох. Стена была прочной с виду, и казалось, что, даже если руины имения, находившиеся как раз над нами, когда-нибудь сровняют с землей, она будет стоять вечно.

Направив луч прямо перед собой, я неторопливо двинулась вперед. Галерея оказалась довольно широкой и шагов через тридцать поворачивала направо. Пройдя еще немного, я внезапно остановилась и стремительно отпрянула назад – луч фонаря внезапно пересекла какая-то тень. Когда же в метре от себя я различила силуэт громадной, по моим городским меркам, черной крысы, то не сдержала крик и шарахнулась назад. Тварь растворилась в темноте, а мою попытку удрать пресекла довольно нелепая мысль: вот сейчас я вернусь к Бондарю, он самодовольно заберет у меня фонарик, увидит мое перепуганное лицо и обязательно прокомментирует случившееся, не скрывая насмешки. Поэтому я продолжила путь – исключительно из нежелания дать директору захолустного музея повод поглумиться над киевским юристом.

Галерея еще раз свернула направо, и я, к собственному удивлению, через несколько шагов оказалась там, откуда вышла: на развилке, рядом с Бондарем.

– Что-то увидели? – полюбопытствовал он.

– Здесь и в самом деле крупные крысы, – ответила я, стараясь сохранять достоинство, хотя мой голос все еще предательски подрагивал.

– Пленницы из местных тоже не могли привыкнуть к такому соседству. Трудно представить человека, которому бы это понравилось. Ну как, поняли, в чем дело?

– Мне ясно одно: надо идти сюда, – я указала лучом в сторону левого коридора. – Надо полагать, все лабиринты создаются по единому парадоксальному принципу: чем более удобным и простым кажется проход, тем легче в нем запутаться.

Внезапно я поймала себя на том, что говорю, невольно понижая голос. Тогда как мой провожатый и не думал переходить на полушепот.

– Знаете, Лариса, до того как я впервые спустился сюда, я никогда не видел ни одного лабиринта. Как и у вас, у меня не было опыта ориентирования в таких местах, и я не понимал, в чем их смысл. Хотите признаюсь? Я в самом деле боялся встретить здесь Минотавра.

– Так-таки Минотавра?