Легенда о Плоской Земле

— И как же ты собираешься меня остановить? Говоришь, что лучше меня понимаешь. Но тогда ты должен понимать и то, что мою месть может остановить только моя смерть. Ты назвал меня другом, но готов ли ты убить друга ради своей мести?

Геометр отвёл взгляд, ничего не сказал.

— Ну так вот знай — я готов!

Аристократ встал из-за стола, заскочил на столешницу, потом спрыгнул на пол.

— В одном я соглашусь с достопочтенным Геометром, тебе здесь делать нечего, Богдан. Ты называл себя Мечтателем, и это прозвище очень точно отражает содержание твоей души, мой друг. Ты меня спас, рассказав о пещере, ты вдохновлял меня, смешил меня, я тебя всегда ценил, пусть и не всегда это показывал. Мне очень жаль, что финал нашей дружбы будет безрадостным, но такова уж судьба. Прощай!

— Храбр, постой, я же ещё ничего не сказал!

— Всё уже сказано, друг мой. Прощай! И ты Тихон, прощай! Чтобы не случилось знай, даже если я умру от твоей руки, то не перестану считать тебя другом. А если мне придётся убить тебя, то сделаю я это без злобы, а лишь из необходимости, — эту фразу Аристократ произносил, направляясь к выходу. Голос его предательски дрожал, поэтому он не стал дожидаться ответа, захлопнул за собой дверь и исчез во мраке вечной ночи.

Геометр кивнул каким-то своим мыслям.

— Послезавтра я всё закончу. Приходи, проверим его, а потом улетайте с девушками. Как бы ни закончилось сражение между армиями князя и красных, спокойное мирное время в Славославье завершилось. Впереди много войн и потрясений.

— Тихон, я допускал, что не смогу убедить Храбра, но не тебя. Как же наша мечта? — с болью в голосе спросил Мечтатель.

Он пожал плечами, оделся.

— Ты просто не знаешь, что такое быть чьей-то игрушкой. Человек, который творит подобные вещи не имеет права жить. А остановить Войтеха может только Радигост. Поэтому я должен помочь князю. У красных есть порох, это повышает их шансы. Я намерен их уравнять. Приходи послезавтра.

Геометр ушёл, оставшийся сидеть за столом Мечтатель больше не пытался его остановить. В корчме Жирослава воцарилась мёртвая тишина. Мечтатель с болью и нестерпимой тоской вспоминал последние два года жизни, когда они с друзьями приходили сюда каждый выходной, пили, веселились, шутили. Больше этого не повторится. Аристократ был прав — Мечтатель действительно не осознал, что всё изменилось. Изменилось в худшую сторону и необратимо. И Мечтатель мечтал не о воздушном шаре, он мечтал подобно Орвусу взобраться на Вселенский Пик спуститься вниз до того момента, когда ничего уже нельзя было исправить, и предотвратить непоправимое. Но даже в мифе, записанном Креславом из Свияжи, из этой затеи ничего не вышло. На что же мог рассчитывать сын богатого своеземца, если даже легендарный герой оказался бессилен?

18

Вот он, самый яркий момент! Мечтатель прижался к Некрасе, навалился на неё, сжимал рукой её полную девичью грудь, пальцами легонько сдавливал сосок, она вцепилась пятерней ему в шею, откинула голову назад, зажмурилась от удовольствия, они слились в единое целое, один чувствовал другого, каждый из них жил своим партнёром. Оба задержали дыхание, Некраса слабо застонала, Мечтатель тихонько выдохнул. Они застыли. Мечтатель с нежностью посмотрел взиравшую на него снизу вверх девушку. У неё не было глаза, но это его уже не пугало. Шрамы на её теле больше не вызывали отвращения, как это было при первом прикосновении. Мечтатель просто любил её, был готов сделать для неё всё что угодно, не понимал, как раньше жил без неё. И был уверен, что она чувствует то же.

Сначала их совместное путешествие в Раскольню, потом бегство оттуда через тоннели мертвецов — они повторили подвиг Афанасия Путешественника! — спасение Велемиры, снятие чар Войтеха с Геометра, строительство воздушного шара, во время которого они проводили долгие вечера наедине, поскольку помогавшие им Геометр и Велемира сторонились общества и предпочитали оставаться наедине со своими мыслями. Всё это невероятно сблизило их, и в один прекрасный день Мечтатель понял, что любит несчастную девушку-калеку. И как-то так вышло, что они поняли друг друга без слов. Просто поцеловались, Мечтатель начал её ласкать, она поддалась на ласки, открылась ему полностью…

Поначалу он сжимался от горести и сочувствия всякий раз, когда прикасался к её испещрённой шрамами коже. Хотелось плакать от осознания того, через что пришлось пройти Некрасе. Но её это отчего-то веселило.

— Неважно, что было раньше, теперь я нашла тебя и нам так хорошо! — говорила она ему всякий раз, когда они лежали на укрытом ворсистыми шкурами полу пещеры после очередного акта любви. И Мечтатель понимал, что эта совсем молодая девушка была гораздо мудрее его, соглашался с ней, целовал её, и любовался её изуродованным лицом, которое было ему милее лица любой из его прежних очаровательных любовниц.