Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях отважных, забавных и достославных во Фландрии и других странах

– Они убили её, – сказала Неле. И она рассказала ему о своей утрате.

И, глядя друг другу в глаза, они плакали от любви и скорби.

И на пиру они ели и пили, и Ламме грустно смотрел на них, приговаривая:

– О жена моя, где ты?

И явился священник и обвенчал Неле и Уленшпигеля.

И утреннее солнце застало их рядом в их брачной постели.

Голова Неле лежала на плече Уленшпигеля. И, когда луч солнца разбудил её, он сказал:

– Свежее личико и нежное сердечко, мы будем мстителями за Фландрию.

И она, поцеловав его в губы, сказала:

– Отчаянная голова и могучая рука, Господь благословит союз свирели и шпаги.

– Я тебе сделаю солдатскую одежду.

– Сейчас? – спросила она.

– Сейчас, – ответил Уленшпигель. – Но кто это сказал, что земляника всего вкуснее по утрам? Твои губы много лучше.

IX

Уленшпигель, Ламме и Неле, так же как их друзья и товарищи, отбирали у монастырей то, что монахи выманивали у народа крестным ходом, ложными чудесами и прочими римскими проделками. Делали это гёзы против повеления Молчаливого, принца свободы, но деньги шли на военные расходы. Ламме Гудзак не довольствовался деньгами; он забирал в монастырях окорока, колбасы, бутылки пива и вина и возвращался с похода, обвешанный птицей, гусями, индейками, каплунами, курами и цыплятами, ведя на верёвке ещё несколько монастырских телят и свиней.

– Это принадлежит нам по праву войны, – говорил он.

В восторге от каждого такого захвата, он приносил добычу на корабль для пиршества и угощения, но жаловался всегда, что корабельный повар – невежда в высокой науке соусов и жарких.

Как-то гёзы, победоносно налившись вином, обратились к Уленшпигелю:

– У тебя хороший нюх на то, что творится на суше; ты знаешь все военные походы. Спой нам о них, Ламме будет бить в барабан, а смазливый свирельщик посвистит в такт твоей песне.

И Уленшпигель начал:

– В ясный, свежий майский день Людвиг Нассауский, рассчитывая войти в Монс, не нашёл, однако, ни своей пехоты, ни конницы. Несколько его приверженцев уже открыли ворота и опустили подъёмный мост, чтобы он мог взять город. Но горожане овладели воротами и мостом. Где же солдаты графа Людвига? Горожане вот-вот подымут мост. Граф Людвиг трубит в рог!

И Уленшпигель запел:

Где твои всадники, где пехотинцы?

По лесу бродят, топчут ногойЛандыш в цвету и валежник сухой…На их суровых, обветренных лицахЛуч солнца играет, и спины конейБлестят под навесом зелёным ветвей.Чу! звуки рога… Граф Людвиг зовёт…Слышат они – и тихо сбор барабанщик бьёт.Все на коней! Аллюр боевой!Закусив удила, скакуны летят.Всадник за всадником мчатся стрелой,Грозно доспехи на них гремят.

Мчитесь на помощь! Скорей, скорей!..Уж мост поднимают… Гоните коней!Вонзайте в бока разъярённые шпоры!Уж мост поднимают… Потерян город!Вот он перед ними. Поспеют иль нет?..Земли не касаясь, отряд несётся.Впереди граф Шомон на своём скакуне.Смелый скачок. И мост поддаётся…Наш город Монс! По его мостовой,Слышите? – всадники мчатся стрелой,Мчатся, как грозный, железный вихрь –Только доспехи гремят на них.

Слава Шомону и его скакуну – слава!Бей, барабан, веселее! Трубите, горнисты!Скоро косьба, ароматом дышат цветы и травы,Птички носятся с пеньем в небе лазурном, чистом.Слава свободным птицам! Бей, барабан, бей!Мы победили. Графу Шомону и скакуну его – слава!За здоровье Шомона – чокнемся, лей!Взят город Монс!.. Да здравствуют гёзы!

И гёзы пели на кораблях: «Христос, воззри на войско твоё! Господь, наточи мечи! Да здравствуют гёзы!»

И Неле, смеясь, дудела на своей свирели, и Ламме бил в барабан, и вверх к небесам, храму Господнему, вздымались золотые чаши и песни свободы. И волны, ясные и свежие, точно сирены, мерно плескались вокруг корабля.

X