Легенда о Тристане и Изольде

199. Тут они замолчали, так как столы были уже накрыты, и гости готовились усаживаться. И каждый, сев на свое место, приступил к трапезе. По всем шатрам прошел уже слух, что чужеземный рыцарь должен сразиться с Ламоратом, и всякому хотелось посмотреть на этот бой. Все столы были заняты дамами и кавалерами, Тристана же посадили напротив Дезире, которая не отводила от него глаз, пораженная его красотою, и, изумляясь, думала про себя, что нет на свете рыцаря краше и привлекательнее его; и, хоть раньше она полагала то же самое про Ламората из Сорелуа, теперь решила, что ни красотою, ни осанкой не сравняться ему с Тристаном. И оттого она не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, а Ламорат, заметив это, от гнева и негодования переменился в лице и побледнел, но изо всех сил постарался скрыть свой гнев; Тристан же, угадав его волнение, стал подавать Дезире то, что она хотел отведать, и беспрестанно развлекал ее разговорами, дабы еще сильнее разозлить Ламората из Сорелуа, который и так был вне себя. Дезире ж думала втайне, что хорошо бы Ламорату погибнуть на поле битвы от руки этого прекрасного рыцаря, чтобы ей выйти потом за него замуж.

200. За всеми этими делами, о которых я речь веду, отобедала компания и столы были убраны. Тогда вскочил Ламорат на ноги и обратился к Тристану, говоря: "Мессир рыцарь, пришло нам время начать бой". — "В добрый час", — ответил Тристан. Но прекрасная Дезире упросила их отдохнуть час или два, так как жара была в самом разгаре, и Ламорат ответил: "Благородная девица, я повинуюсь любому вашему желанию". И прекрасная Дезире, поблагодарив их, велела отложить бой, пока они отдохнут. Она призвала ту даму, которая встретила Тристана и Ланселота у источника, и попросила ее приготовить две постели, чтобы гости могли отдохнуть. И дама, взяв за руки Ланселота и прекрасного Тристана, отвела их в один шатер, где и помогла им раздеться и расположиться, как им удобно. Когда же она их увидела без доспехов и одежды, то сказала себе, что это самые прекрасные создания на свете и что лучшего сложения ей в жизни видеть не приходилось. И дама, вернувшись к Дезире, рассказала ей о красоте обоих рыцарей, особенно, о красоте Тристана, с которым Ламорат готовился биться. А Ламорат в это время также отдыхал на постели в своем шатре, где сон его сморил не столько от усталости, сколько от гнева.

201. Девица же Дезире подозвала к себе ту даму, что укладывала спать Тристана и Ланселота, и сказала ей: "О, добрая моя наперсница и госпожа, я так вам доверяю, не смогли бы вы найти способ взглянуть в какую-нибудь щелочку на этих двух рыцарей, чтобы ни одна душа о том не узнала, — мие хочется посмотреть на них теперь, когда они без доспехов, дабы убедиться, так ли они красивы, как вы говорите". — "Ну, что ж, — ответила добрая дама, — это можно устроить". И она взяла ее за руку, делая вид, будто ведет ее наружу по надобности, и провела ее скрытно к тому шатру, где крепким сном спал в это время Тристан, протянув руки поверх покрывал. Когда Дезире посмотрела на прекрасное лицо и белую кожу Тристана, и сильные, мускулистые его руки, то подозвала она старшую даму и сказала: "Да, вы правы, — передо мною самое совершенное создание божье, какое я когда-либо видела. Стоит лишь взглянуть на его прекрасные руки, чтобы понять: все, что скрыто под покрывалами, не менее красиво. И эта красота, которую вижу я перед собою, убивает ту любовь, что питала я к Ламорату из Сорелуа. Так пусть же даст господь, чтобы тот был убит, а этот стал моим возлюбленным!" Когда старшая дама услышала слова Дезире, то, схвативши ее за руку, повлекла прочь от шатра, боясь, как бы Тристан не проснулся, ибо поняла она, что красота Тристана свела девушку с ума. Но Дезире воскликнула: "О, добрая моя госпожа, зачем вы уводите меня отсюда? Запомните же: если вы не сделаете так, чтобы он полюбил меня, я прокляну вас, и, если вы не пообещаете мне исполнить это, то станете причиной моей смерти".