Николай Мальцев

Легенда о золотом кирпиче

Отпуск под знаком креста

Глава 1

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…

Тонкое пламя свечи чуть заметно дрожит в густом сумраке кельи. Келья мала, темна, сыровата. Ну, еще бы – вырыта она глубоко под землей. До склона оврага, на который выходит пещера, два десятка шагов, да сверху пласт глины в несколько саженей. Но монаху здесь хорошо. Спокойно, тихо. Привольно душе. Там, наверху, Господь явил одну красоту, понятную всем. Здесь – другую, не многим доступную. Он, раб Божий Иоанн, на старости лет сподобился понять свободу и красоту подземелья. Да, здесь – ни солнышка, ни травы, ни птичьего перезвона. Но зато тут преддверие рая, где уже и пение ангелов слышно, и виден нетварный свет. Век бы смотрел да слушал, но тело требует своего. А Бог, по великой милости, не хочет с грехами на тот свет принимать. Там ведь, известное дело, их не отмолишь…

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…

Колеблется пламя свечи, дрожит оранжевой радугой в набежавшей на очи слезе. Много, много грехов на душе, дал бы Господь до кончины покаяться! А кончина близка. Ясней ясного. Монастырь, считай, разогнали – всего и осталось, что пара убогих иноков да он вот, старец подземный. Скоро и до них доберутся. Миряне давно уж не ходят – боятся. Новая власть крепка и сурова… Девчонка вот только, Машутка, временами тайком прибегает, то хлебушка принесет, то сухариков – благослови ее, Боже! Ангельская душа. Ну, да ребенка, поди-ка, не тронут – не обросли же шерстью сердца у людей!

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…

Плачь, плачь, душа! Кайся, немного осталось! Как ждали грядущий двадцатый век – и что он принес! Воистину, последние времена, брат ополчился на брата. И в подземную келью вести доходят. Страшные вести. Да и без них Господь знать дает. Вот, опять… Видно, и правда смерть у дверей…

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!

Старинное медное распятие на стенке из серой глины начинает светиться. Это не рябь в глазах, не бред утомленного молитвой сознания. Знаменье. Сначала свет просто пляшет по начищенному металлу, словно вместо одной свечи зажглось два десятка. Потом заливает всю келью – так, что видна каждая вмятина на утоптанной глине. На фигурке Спасителя появляется кровь, бежит тонкими ручейками по ладоням и стопам, сочится из-под колючек венца, течет из пронзенной груди. Открылись раны Христовы… Страшно, страшно – будет большая кровь! Но Иисус на распятии улыбается, он раскинул руки, как для объятия, он зовет: «придите ко мне, все труждающиеся и обремененные»… Иду, Господи! Знаю, что скоро. Иду!

– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!!!

***

– Внимание! От первого пути отходит электропоезд! От первого пути отходит электропоезд!

Андрей вскинул на плечо спортивную сумку и оглянулся на уходящую в вечерний полумрак электричку. Вот и приехали. Когда-то, мальчишкой, он страшно любил такие поездки, и путешествие к бабушке было праздником. Те же самые три часа пролетали как увлекательное кино, только вместо экрана было окошко вагона. С тех пор пришлось немало поездить и повидать. Сейчас, в двадцать семь лет, за стеклом уже не было ничего особенно интересного, но очарованье дороги осталось.

Воздух вокруг пах вокзалом – той неповторимой смесью запаха шпал, старого шлака и чего-то еще, присущего только железной дороге. Не самый приятный из ароматов, но сейчас он Андрея порадовал –он означал окончанье пути, возвращение в город далекого детства. Сколько же лет он здесь не был? Восемь? Десять? Когда прекратились восхитительные каникулы у бабушки Веры, в этом маленьком городке, почти что деревне по меркам города областного? Да, наверное, вместе с окончанием школы, когда, собственно, и нормальных каникул больше не стало.

Андрей шагал по вечерней улице, с удовольствием отмечая, что городишко не изменился. Ну, если только чуть-чуть: здорово подросли тополя на вокзальной площади, рядом с автобусной остановкой появилась стоянка такси. Стало больше киосков и магазинов, хотя продают в них, конечно, одно и то же и по одной и той же цене. А вот тот забор стоял здесь всегда, и дом покрашен в тот же незатейливый цвет. Направо над крышами старых домов видны высокие вётлы – там речка, наверняка по-прежнему неглубокая, теплая, чистая. Слева, за автовокзалом, город уходит в лес, дома сменяются гаражами. А дальше – только деревья, полянки, овраги, снова деревья… Места здесь лесные, хотя, конечно, не север и не Сибирь.

Народу на улице мало. Ну, конечно, для провинции сейчас уже ночь, хотя темнеть по летнему времени лишь начинает. Зато и просыпаются тут ни свет, ни заря и смеются над столичными неженками, для которых восемь часов – это раннее утро. Сейчас вот на всей улице только несколько человек – видимо, тоже с электрички да с автовокзала, с какого-то позднего рейса. Каждый спешит домой, в свой уютный маленький мир… И он, Андрей, возвращается в уютный мир прошедшего детства.