Легендарные разведчики-3

Называют и человека, помогавшего Маклину добраться почти до самого пика нашей верхушки. Англичане пишут, будто это был Геннадий Янаев, бывший председатель Комитета молодежных организаций (КМО) при ЦК ВЛКСМ. Ко времени знакомства с Фицроем он стремительно продвигался по служебной лестнице. Янаев, по мнению британцев, и свел Маклина с молодыми советскими партийными руководителями, рвущимися в политбюро. Британец проводил, пока только для себя, некий отбор кадров, как делал это в военные годы, находясь у Тито. Смотрел, оценивал, составлял некие характеристики. Они были точны.

Выводы Фицроя Маклина подтвердила жизнь. В наиболее перспективные он определил Михаила Горбачева. А на Янаева смотрел лишь как на помощника, третий номер, что и проявилось в дни августовского путча 1991 года, когда председатель ГКЧП Геннадий Янаев запомнился народу, тогда еще советскому, разве что трясущимися на пресс-конференции руками. Не ослабевала у Фицроя Маклина твердая хватка разведчика.

Многолетний член британского парламента, выполнив это поручение Маргарет Тэтчер, доложил о своих предпочтениях «железной леди», как докладывал в свое время другому премьеру-консерватору — Уинстону Черчиллю. И Тэтчер с его подачи сделала выбор: поставила, как утверждают бритты, на Михаила Горбачева.

Когда в 1991-м власть в СССР сменилась, Фицрой Маклин вновь появился в Москве. Виделся с новыми руководителями молодой России. О чем говорили — не знает пока никто. А ведь сэру Фицрою в 1991-м уже исполнилось восемьдесят. Но снимки Маклина с российскими вождями я видел в Шотландии в его родовом замке собственными глазами. Он что, внушал что-то нашим новым лидерам? Манил и переманивал на чью-то сторону?

Естественно, допускал и ошибки. В 1988 году приехал на свой любимый Кавказ, чтобы уже на практике осуществить свои восточные подходы. Считал, что начать «отрывать» куски от СССР лучше в Грузии. Здесь он повстречался с теми местными, которые были готовы предложить ему свои услуги — не какие-то шпионские, до такого Маклин уже не опускался, а политические. Перебрав так и рвавшуюся ему в руки колоду, многоопытный Фицрой Маклин остановился на Звиаде Гамсахурдия. Вроде все было при нем, чтобы возглавить Грузию на проступающем в ближайшем будущем посткоммунистическом пространстве. И диссидент, и националист-прозападник, он был хорош и по возрасту, не то что стареющая плеяда антисоветских ворчунов.

Ставки сделаны, и Гамсахурдия, пересаживаясь с кресла на кресло, добрался до президентского. На котором из-за вздорного, взбалмошного характера и неумения ладить ни с друзьями, ни с недругами был выброшен из Грузии. Но до этого успел наделать столько нерасхлебанных и по сей день дел. Изгнан и то ли убит-отравлен, то ли сам лишил себя жизни. Но не все же выигрывать разведчику Фицрою Маклину.

Здравствуйте, агент 007

В 1993 году мы с ним и встретились. Фицрой Маклин стал председателем шотландско-российского Фонда Святого Эндрю. В числе прочего фонд отобрал из нескольких сотен претендентов-журналистов двенадцать наиболее продвинутых и отправил на учебу на аспирантские курсы университета Страфклайд в Глазго.

Сэр Маклин предстал перед нами в первый же день приземления в Шотландии. Национальная одежда, вызывающие уважение седины, совершенно разборчивая и полная глубокого смысла речь о необходимости взаимодействовать и сохранять хрупкий мир выдавали в почтенном рыцаре дипломата. Он виделся мне милейшим и приятнейшим. О Фицрое как о прототипе Бонда знала вся Британия, и мы тоже.

Мечтал побеседовать с ним поподробнее. И после приглашения посетить сэра в его далеком от Глазго поместье мечта была близка к осуществлению. Но в автобус с российскими журналистами, отправлявшийся в деревушку Страчюр, где в своих огромных хоромах жил Маклин, влезли двое незнакомцев, чья профессия перестала быть тайной с первых же минут наставительного разговора. Один грубо, а второй, как и полагается, вежливо попросили-потребовали не использовать диктофон и вообще не тревожить сэра на девятом десятке его лет интервью и разными вопросами.

Но все же как было не пообщаться с загадочным человеком. Он встретил нас, тяжело опираясь на специальные костыли. Его заботливо поддерживал юный секретарь, писавший диссертацию о тайной жизни сэра Маклина. А сэр подшучивал над своими недугами, извинялся, что сегодня ему никак не сыграть с нами в гольф на идеально ровной зеленой лужайке.

Разум его был светел. Лишь раз удивил меня вопросом:

— Вы понимаете мой сербский?

— Сэр Маклин, вы же сейчас прекрасно говорите по-русски.

— Да, страны, в которых ты бывал и особенно жил, становятся частичкой твоей жизни, тебя самого. Они же — твоя биография. Мечтал бы снова заглянуть в Москву. Но когда тебе за восемьдесят, сложно загадывать дальше ланча.

Но Фицрой Маклин продержался еще несколько лет — до 16 июля 1996 года и ушел в восемьдесят пять.