Легендарный Колчак

В начале 1915 года в штаб флота пришел новый флаг-капитан по распорядительной части, капитан 1 ранга Сергей Николаевич Тимирев. Как бывшие участники обороны Порт-Артура, почти ровесники, к тому же попавшие в плен в Нагасаки, Колчак и Тимирев сблизились по службе. Сергей Николаевич познакомил сослуживца со своей молоденькой женой, которой недавно исполнился 21 год.

Анна Васильевна Тимирева была дочерью известного русского пианиста, педагога и дирижера Василия Ильича Сафонова, возглавлявшего Московскую и Нью-Йоркскую консерватории. Своему мужу она приходилась троюродной сестрой. По свидетельству священника Б. Г. Старка, сына бывшего контр-адмирала Г. К. Старка, природа одарила Анну божественной красотой. Увидев ее еще мальчиком, он до старости сохранил в своей памяти образ этой обаятельной женщины с белой розой в волосах и такой же розой на черном платье.

Впервые о Колчаке она услышала как о герое полярных походов, известном на Балтике как Колчак-Полярный. Вскоре Анна Васильевна лично могла убедиться, что Колчак умен, образован и интересен как собеседник. «Не заметить Александра Васильевича было нельзя – где бы он ни был, он всегда был центром». По мере дальнейшего знакомства перед ней раскрывался волевой, знающий себе цену мужчина – не красавец, но и не лишенный чего-то такого, что могло нравиться женщинам. В гостях у друзей Тимирева познакомилась с женой Колчака, Софьей Федоровной, – дамой лет на 15–16 старше ее, заметно отличавшейся от других офицерских жен своим интеллектом. Летом 1915 года женщины часто встречались на даче под Гельсингфорсом (на острове Бренде), гуляя со своими маленькими сыновьями, и в конце концов даже подружились.

Анна Васильевна Тимирева – возлюбленная А. В. Колчака.

Из письма Анны Васильевны Тимиревой одной из подруг, написанного в 1934 году. Речь идет о Софье Федоровне Колчак:

«Это была высокая и стройная женщина, лет 38 (во время первой встречи в 1915 году), наверное. Она очень отличалась от других жен морских офицеров, была интеллектуальна. Мне она сразу понравилась, может быть, потому, что и сама я выросла в другой среде.

Она была очень хорошая и умная женщина и ко мне относилась хорошо. Она, конечно, знала, что между мной и Александром Васильевичем ничего нет, но знала и другое: то, что есть, – очень серьезно, знала больше, чем я. Много лет спустя, когда все уже кончилось ужасно, я встретилась в Москве с ее подругой, вдовой адмирала Развозова, и та сказала мне, что еще тогда С. Ф. говорила ей: «Вот увидите, что Александр Васильевич разойдется со мной и женится на Анне Васильевне».

Однажды в Гельсингфорсе еще мы с С. Ф. поехали кататься по заливу, день был как будто теплый, но все-таки я замерзла, и С. Ф. сняла с себя великолепную черно-бурую лису, надела мне на плечи и сказала: «Это портрет Александра Васильевича». Я говорю: «Я не знала, что он такой теплый и мягкий». Она посмотрела на меня с пренебрежением: «Многого вы еще не знаете, прелестное молодое существо». И правда, ничего я не знала, никогда не думала, чем станет для меня этот человек…»

А между тем война продолжалась, и в ней активно участвовал и Балтийский флот России. Яркой и в то же время печальной страницей в его деятельности стала операция против выходивших из Стокгольма немецких судов с грузами и сопровождавшего их конвоя. Разведывательная сводка поступила в штаб флота в первых числах мая. Командующий приказал готовиться к походу и, хотя чувствовал себя неважно (врачи выявили сердечную недостаточность), решил лично его возглавить.