Легендарный Колчак

Политическим противником Директории выступила влиятельная и обладающая в контрреволюционной России реальной силой кадетская партия, открывшая 15 ноября в Омске свою 2-ю сибирскую конференцию. На ней присутствовали представители партийных организаций Самары, Казани, Симбирска, Уфы, Челябинска, Омска, Иркутска, Владивостока и Харбина. С докладом выступил председатель только что образованного на конференции Восточного отдела ЦК партии В. Н. Пепеляев. По его докладу конференция вынесла постановление: заменить «полубольшевистскую», созданную в Уфе Директорию военной диктатурой, единственно способной повести настоящую войну за национальное воскрешение России. Энергичный Пепеляев взял на себя заботу по связи с военными руководителями заговора и представителями торгово-промышленного капитала.

Организация военной акции, целью которой был арест эсеров – членов Директории, возлагалась на омского армейского квартирмейстера полковника А. Д. Сыромятникова. Он действовал в контакте с бывшим начальником Академии Генерального штаба генералом А. И. Андогским, перешедшим на сторону белых и возглавившим группу офицеров Ставки в Омске. Сыромятников был связан непосредственно и с руководителем ареста эсеров начальником гарнизона города полковником Волковым.

17 ноября в 17 часов 30 минут в Омск прибыл с фронта Колчак. С такой точностью фиксируют этот факт архивные документы. К военному министру тотчас явилась делегация из высших офицеров Ставки и казачества. Она заявила, что участь Директории предрешена. Делегаты видели ей замену в единой власти и просили Колчака взять ее на себя. Колчак ответил:

– Я не могу этого сделать, потому что у меня нет в руках вооруженной силы. А единовластие может быть основано только по воле и желанию армии. Только на нее может опираться лицо, согласившееся стать во главе ее и принять на себя верховную власть и верховное командование. И вообще, Сибирское правительство само борется с Директорией и хотело бы сохранить власть за собой, как то было до прибытия эсеров в Омск. Находясь на службе у этого правительства, я не могу предпринять каких-либо шагов вопреки его воле.

Закончил же Колчак разговор выражением благодарности делегатам за оказанное доверие. Офицеры, в свою очередь, сказали адмиралу, что часы истории пущены и никто уже не в силах их остановить.

«Государственный» переворот совершился в ночь с воскресенья 17-го на понедельник 18 ноября арестом Авксеньтьева, Зензинова и Роговского. В 4 часа ночи дежурный ординарец поднял Колчака с постели к телефону. В трубке слышался взволнованный голос Вологодского. Он сообщил об аресте трех членов Директории и их коллеги Артунова, сказал, что немедленно созывает Совет министров и просит адмирала прибыть на экстренное заседание.

Военный министр стал одеваться, приказав ординарцу соединиться по телефону с начальником штаба главнокомандующего. Розанов сразу снял трубку. Колчак представился и спросил:

– Вы знаете, что произошло в городе?

Розанов ответил, что в городе спокойно, по улицам разъезжают усиленные патрули.

Заседание Совета министров затянулось. Чувствуя, куда клонится чаша весов, Виноградов полувопросительно-полуутвердительно обронил:

– Значит, диктатура?

Видно, этого главного слова до сих пор и не хватало. Большинство тут же согласилось временно, во избежание анархии, поставить во главе правительства военное лицо.

– В таком случае я слагаю с себя обязанности члена Директории, – заявил поднявшийся с места Виноградов и покинул зал заседаний.

Вступление частей Красной Армии в Казань, 1918 г.

После его ухода из пяти членов Директории остались только двое: Вологодский и Болдырев. Первый, державшийся в оппозиции к эсеровской директориальной группе, был здесь, в зале, второй – на фронте. Проблема решилась сама собой: военная диктатура. Председательствующий все-таки поставил вопрос на голосование. Против поднял руку только министр торговли Шумиловский. Кандидатами в диктаторы были названы генералы Болдырев и Хорват, а также адмирал Колчак.

В порядке выступления председательствующий предоставил слово военному министру.

Адмирал поднялся с места.

– Я благодарю господ, выдвинувших мою кандидатуру, но считаю генерала Болдырева предпочтительнее меня на месте военного главы государства, поскольку он как главнокомандующий известен армии. Я же – человек новый, меня еще плохо знают в войсках, мало знаком я и вам… Но я тем не менее не отказываюсь баллотироваться.

Перед обсуждением кандидатур и голосованием председатель Совмина попросил адмирала покинуть зал.

Заседание длилось долго. Первой обсуждали кандидатуру главнокомандующего. При голосовании за него поднялась только одна рука. Отрицательно сказались его связи с «Союзом возрождения», почти постоянная поддержка при конфликтах в Директории эсеровского крыла, заметные французские симпатии в ущерб английским, к которым тяготели почти все члены правительства. Отдавая должное военным заслугам Болдырева, выступавшие отмечали его недостаточную популярность среди офицеров и особенно у казаков.