Легендо

– Если это касательно игры, то никаких подсказок ты здесь не дождешься, – перебил Терон. – Наш храм, в отличие от многих других базилик, не является туристической достопримечательностью. Чтобы выйти за пределы этого зала и получить ответы на вопросы, тебе придется доказать, что помыслы твои чисты и что тебе действительно требуется помощь звезд.

Он провел Теллу и Данте дальше к одинокому пьедесталу из слоновой кости, увенчанному кованой медной чашей, которая по сравнению со всем остальным убранством выглядела очень старой и отслужившей свой срок.

– Для проверки достаточно всего одной капли крови.

Данте искоса взглянул на Теллу. Ей не требовались напоминания о том, какой мощью может обладать капля крови. Данте и Хулиан с помощью крови исцелили ее от ран, нанесенных Неупокоенной Королевой и Ее Прислужницами, но кровь также можно использовать, чтобы украсть у человека что-то очень ценное, например дни его жизни.

– Я лишь слегка уколю палец.

Терон вытянул вперед правую руку, показывая перстень с опалом в форме звезды с черной окантовкой, достаточно острой, чтобы порезать кожу, и до боли знакомый.

Точно такой же был и у ее матери!

Элантина не ошиблась.

Телла перевела взгляд на собственную руку. Камни в обоих перстнях были необработанными и по форме напоминали звезду. Но цвет у Терона был другой. Его камень был черным, с пульсирующими голубыми всполохами и зелеными нитями, а у Теллы – ярко светящийся лавандовый, окруженный пламенеющим вишневым с тонкой золотой линией посередине, отчего походил на искру, готовую вспыхнуть. Он был намного светлее, чем у Терона – даже до того, как изменил цвет после исчезновения матери Теллы.

– Твой перстень, – спросила Телла, – предназначен только чтобы колоть пальцы или символизирует что-то еще?

– Ты пока не заслужила ответа на этот вопрос.

– Что, если у меня есть похожий? – Она вытянула руку.

Прищурившись, Данте внимательно посмотрел на украшение Теллы, а между подведенными краской глазами Терона залегла морщинка.

– Как эта вещь к тебе попала?

– От моей матери.

– Она мертва?

– Нет.

– Ей не следовало давать это тебе!

– Отчего же? Разве перстень наделен каким-то особым смыслом?

– Да. Он означает, что твоя мать в долгу перед нами, и он не был выплачен.

Услышав эти слова, стоящий рядом с Теллой Данте напрягся. Новость, конечно, хорошей не была, но все же лучше, чем вообще ничего.

– Перстень у тебя на пальце – это ключ, – продолжил Терон. – Если он действительно принадлежал твоей матери, значит, она поместила в наше подземное хранилище что-то, что можно достать только с его помощью. Однако цвет означает, что он был проклят.

– Как мне снять проклятие?

– Единственный способ – заплатить ее долг, – категоричным тоном отозвался Терон. – Пока оплата не будет произведена, ключ не сработает, и хранилище не откроется.

– Телла… – предостерегающе начал Данте, но она не хотела слышать окончания фразы.

Ее мать не только была здесь, но и поместила что-то из своих вещей в подземное хранилище. Возможно, Колоду Судьбы, которую Телле нужно найти. Или, может быть, что-то еще, способное рассказать больше о том, кем была ее мать.

– Сколько она должна? – спросила Телла. – И что именно положила в ваше хранилище?

– Я не вправе ответить на эти вопросы, – сказал Терон. – В отличие от самого перстня. Он обладает памятью, которую можно пробудить с помощью крови. Если он действительно принадлежал твоей матери, твоя кровь должна породить видение того, что она нам пообещала. Все, что нужно сделать, это уколоть палец одним из лучей звезды и выдавить кровь в чашу.

– Телла… – прорычал Данте. – Не думаю, что тебе следует…

Но Телла уже прижала кончик пальца к материнскому перстню и капнула в чашу яркой, как лепесток розы, кровью, которая от соприкосновения с медной поверхностью побелела.

Телла затаила дыхание, когда молочная капля крови превратилась в туман, в котором появился образ женщины, стоящей перед чашей, точно такой же, перед какой находилась сейчас она сама. Это была не просто какая-то женщина, а мать Теллы, Палома. Она выглядела старше, чем на плакате в «Их разыскивает Элантина» – ей было примерно столько же лет, сколько и тогда, когда она исчезла с Трисды. Но она казалась намного суровее, чем запомнилось Телле: ни намека на загадочную улыбку, ни искорки в темных глазах. То была бессердечная, не знакомая Телле версия матери.

В видении Палома не была одета в накидку, а если и была, то ее скрывал темно-синий плащ. Она с кем-то разговаривала, но собеседник был всего лишь тенью.

– Потерянный Рай, – произнесла тень, чей голос напоминал оживший дым, густой, тяжелый, удушающий. – Не ты ли клялась, что никогда больше не станешь заключать с нами сделок?