Легенды бандитской Одессы

Дерибас повел с Френкелем настоящую игру без правил. Он сделал вид, что готов отказаться от своих полномочий и отойти в сторону, дав Френкелю возможность «жить по-людски» и дальше. Но запросил за это чудовищную сумму отступных, сиречь огромную взятку. Настолько большую, что Френкель задумался: а действительно ли есть возможность откупиться? И согласился на переговоры через доверенных лиц. Пока шел торг, Дерибас отправлял оперативные сообщения прямо Дзержинскому, минуя одесский отдел НКВД, а из Москвы получал указания о дальнейших действиях.

Под покровом январской ночи 1924 года в Одессу прибыл литерный поезд с отрядом московских чекистов. В ту же ночь вся верхушка одесской ЧК и все руководители империи Френкеля, включая его самого, были арестованы. Через несколько дней на этом же поезде под усиленной охраной они отбыли в Москву. Тем же спецпоездом следовала и арестованная верхушка продажного одесского ЧК. Из экономических соображений, видимо, — чтобы поезд дважды не гонять…

Уже через несколько дней, 14 января 1924 года, Френкелю и его сподвижникам коллегия ОГПУ вынесла смертный приговор.

А дальше произошло чудо, невероятное везение, которое будет сопровождать Френкеля до конца его дней. Нафталия Ароновича вместе со всеми привели в подвал для исполнения приговора. И там было объявлено о помиловании — смертную казнь Френкелю заменили на десять лет лишения свободы с отбыванием наказания на Соловецкой каторге. Помиловали одного только Френкеля. Он понял, что кто-то из его всемогущих покровителей честно отработал свои взятки.

В первые же дни по прибытии на Соловки Нафталий Аронович, дав кому надо скромное вознаграждение, стал не простым трудягой, а нарядчиком. Он внимательно присматривался к жизни соловецкой каторги. На этой должности у него оказалось достаточно времени, чтобы обмозговать, как использовать миллионы арестантов, которыми были переполнены лагеря от Житомира до Владивостока. Все взвесив, он начал строить грандиозные планы. И ему опять сопутствовала удача — удалось написать письмо в Москву. Причем письмо попало к нужному человеку!

В мае 1926 года по ходатайству начальника управления Соловецких лагерей (СЛОН) Ф. И. Эйхманса Френкелю вдвое сократили срок заключения. Через год его досрочно освободили и назначили начальником производственного отдела УСЛОН.

Френкель стремительно ворвался в верхушку управления лагерем и прочно в ней обосновался. Он подготовил несколько больших проектов, инициировал создание лагерей нового типа. К 1929 году он реорганизовал и само управление. Френкель, как во времена Япончика и его еврейской кассы взаимопомощи, все еще не понимал, зачем нужна вся эта мишура, которую называли политико-воспитательной работой. Он отлично судил по себе: воспитанием переделать человека невозможно.

А вот трудовая система работала на порядок увереннее и надежнее. В Москве удивились такому подходу. Но Френкель не любил, когда ему перечили. Он уже знал, что надо убрать московских чиновников, и представлял, как именно это сделать. Однако для начала ему надо было закончить миссию на Соловках.

Машинистки и чертежники управления работали днем и ночью, производя кипы планов, смет, схем, отчетов, предложений и первоочередных мер. Единственный соловецкий самолет, использовавшийся для самых разных целей, едва успевал перебрасывать почту на материк, откуда она непрерывным потоком шла на Лубянку. Френкель оказывал настолько сильное давление, что ему удалось получить одобрение на проведение эксперимента, который назывался хозрасчетом. Заключенные стали рубить лес, возводить города, прокладывать рельсы.

Френкель смог доказать, что каторга способна стать источником значительных денежных средств. Он разгромил политико-воспитательную работу и вместе с ней уничтожил все культурные «пережитки прошлого». Первым умер выходящий на острове журнал. Затем почила газета. Театр был разделен на несколько маленьких передвижек для обслуживания новых лагерей. Сотрудники-краеведы местного музея были направлены на изыскательские работы на Северный Урал, на Новую Землю — здесь Френкель запроектировал базу промышленного лова тюленей, моржей и трески.

Если раньше не представляли, что делать с каторжниками, то теперь их катастрофически не хватало. На Лубянку летели просьбы прислать новые партии заключенных. Вот теперь наступила очередь разобраться с теми, кто мешал работать ему, Френкелю.

Первым стал высокопоставленный московский чиновник Коган, посмевший спорить с Френкелем по поводу воспитательно-трудовых лагерей. Чуть позже, но тоже достаточно быстро исчез где-то в недрах ГУЛАГа старый знакомый Френкеля Терентий Дерибас. С другими врагами Нафталия Ароновича разобрались бывшие его покровители. И его славная карьера стремительно пошла в гору.