Легенды Босфора.

Еще она читает Лорку, когда злится, — у великого испанца самая светлая печаль на свете. Тихо, почти неслышно цитирует строчки из «Песни уходящего дня», когда я заговариваю об отъезде: «Сколько труда мне стоит, день, отпустить тебя! Уйдешь ты, полный мною, придешь, меня не зная. Сколько труда мне стоит в груди твоей оставить возможные блаженства мгновений невозможных». Прячет глаза, когда злится. Отворачивает лицо, дуется, как обиженный малыш. «Мишуня, пойми, я устала. Больше нет сил. Эти бесконечные отъезды, уже третий год… Я устала быть сильной, понимающей, устала ждать, рыдать, считать дни. Только недавно приехал и опять улетаешь… Я тебе не запрещаю уезжать, мы взрослые люди… Но знай, что я… я… устала». Не плачет. Нервно грызет ноготь большого пальца. Курит. «В университете будет выставка моих фотографий… Я бы хотела, чтобы в этот день был со мной… А тебя даже не будет в Стамбуле… Ладно, я возьму Гюльсюм, родителей». Я спрашиваю, когда открывается экспозиция. «Да какая разница?! Какое имеет значение число?! Ты мне нужен всегда, а не в определенные дни. Хочешь, называй меня эгоисткой, занудой… Как я устала…»

Снег за окном прекратился. Приближается февраль.

4

…Сигарета — лучшее болеутоляющее.

Вместе с дымом выдыхаешь грусть…

У моей грусти голос Нины Симон. Сейчас я тоже хотел бы «хоть немного сахара в моей кружке, хоть немного сладости в моей душе». Привык к грусти — через нее постигаю радость. Для кого-то странно, для меня привычно. Не могу быть всегда жизнерадостным. С годами начинаю принимать грусть как данность. Если она поселяется в душе, я не пытаюсь изжить ее позитивным кино, светлыми книжками, заряжающей музыкой. Любое состояние нужно принять, пережить. Да и похандрить порою полезно… Начало чего-то нового может пугать: всегда есть страх первого шага. Точнее, страх того, что за ним последует. Сотни вопросов, сомнений, подозрений…

Гюльсюм дополнила наше счастье чудодейственными ощущениями. Поистине окрыляющими. Намереваемся ближе к лету удочерить ее — подарить бабочке частичку нас самих. Это очень серьезный поступок. Под нерушимой плитой уверенности пробиваются сорняки сомнений, особенно у меня как у главы будущей семьи. Смогу ли я вырастить ребенка? Нужно время, чтобы убедиться в беспочвенности этих тревог. У нас получится…

Грусть загоняет в пещеру одиночества. Остаюсь наедине со своей тенью. Нужно время, чтобы навести порядок в мыслях. По вечерам я хожу в маленькую пивную недалеко от дома — курю, думаю, слушаю Нину Симон. «Black is the color of my true» или «Wild is the wind», душевные баллады о победах и поражениях в жизни. От томного, хрипловатого голоса Симон мой постоянный внутренний диалог сменяется тишиной. Слушаю Нину, медленно прощаясь с грустью. Грусть уходит, когда понимает, что ее причина найдена. «Это мой новый рассвет. Новая жизнь, новое начало…» Да, Нина, так оно и есть…

* * *

…Боюсь задохнуться в грусти. Порой ее так много, что я теряю контроль над собой. В голове шум, в глазах темнеет, кровь закипает. Сигарета — лучшее болеутоляющее. Вместе с дымом выдыхаешь грусть… Сильные люди — те, кто распахивает дверь перед грустью со словами «добро пожаловать». Ведь и радость, и грусть — частые гостьи повседневности, ни одну из них нельзя обделять вниманием…

С утра гулял по набережной, а потом зашел в маленькую кафешку, в обеденное время. В накуренном помещении в спешке перекусывают десятки клерков. Почему-то днем грусть хочется переживать в окружении людей; вот ночью наоборот — ищешь укромное место… Заказываю гранатовый чай, кусок орехового пирога в шоколадной глазури. Прошу услужливого официанта принести еще пачку «Кента», которая обходится мне втридорога. Вытаскиваю ноутбук из сумки, подключаюсь к Интернету: забронирую авиабилет в Баку на следующую неделю и напишу письмо Зейнеп. Конечно, я бы мог ей позвонить. Но пишу письмо. Несколько строк — и в них все бесконечное разнообразие моих чувств.

Люблю свою женщину. Мне нужно время, чтобы отпустить то, что отпустить так невыносимо трудно: страх потери, страх неизвестности. Эй, расслабься! Страх в начале нового — нормальное явление, так и должно быть. Я успокаиваю сам себя. Впрочем, самоуспокоение — не признание поражения. Это больше похоже на передышку перед следующим сражением… Письмо отправлено.

От кого: El Safarli <[e-mail]>

Кому: Zey Cetin [e-mail]

Дата: 17 Января 2008 13:44:55

Тема:…