Легенды и мифы Древнего Востока

Но спустя несколько лет Бесноватого убили в храме двое его сыновей, а третий сын Синаххериба, Асархаддон, придя к власти, решил заново отстроить самый большой торговый центр Востока. Чтобы обелить память отца, он объявил разрушение Вавилона гневом Мардука, чьей воле, дескать, послушно следовал Синаххериб. Этим тонким дипломатическим ходом ассирийский царь убивал сразу двух зайцев: давал понять вавилонянам, что их бедствия — кара верховного божества за строптивость, а кроме того, обеспечивал себе их благодарность за возрождение Вавилона. «Своими мятежами против Ассирии вы провинились перед небесной властью, — недвусмысленно намекал Асархаддон, — но теперь гнев бога иссяк, и я буду столь великодушен, что верну вашему городу былую славу и великолепие».

И Вавилон воскрес из грязной топи.

Десятки тысяч военнопленных трудились на этой «стройке века», осушая заболоченную почву, восстанавливая канал, соединяющий Евфрат с Тигром, поднимая из развалин дома, храмы, дворцы и башни. Ассирийский зодчий Арадаххешу вновь возвел зиккурат Э-таменанки, в город начали возвращаться жители… И, чтобы еще раз подтвердить свое расположение к Вавилону, Асархаддон женился на тамошней уроженке.

Кто после этого может сказать, что жизнь была однообразной? Вот уж кто не мог пожаловаться на скуку! От разорения и гибели к блистательному взлету, а от него, глядишь, к новому падению! Средства в вавилонскую недвижимость могли вкладывать только люди с железными нервами.

Потому-то в те беспокойные времена пользовалась такой огромной популярностью поэма о боге войны и чумы Эрре. Сложенная в Месопотамии еще в конце II тысячелетия до н. э. во время нашествия кутиев, она много раз переписывалась в Вавилонии во время многочисленных вторжений, прокатывавшихся через эту страну.

Поэма о боге чумы

Это случилось еще в ту пору, когда Эрра был холостяком и день-деньской полеживал в своем храме, отдыхая от ратных дел. Рядом с ним нетерпеливо ерзали семь Сибитти — злобных демонов, сыновей Ану.

Сразу после рождения Ану нарек каждому из сыновей свирепый жребий: первого он сделал неукротимым в буйстве; второму велел жечь огнем, полыхать пожаром; третьего уподобил свирепому льву-людоеду; четвертого наделил могучей силой, сокрушающей горы; пятому велел пройтись по земле ураганным ветром; шестого послал разить людей направо и налево; седьмого одарил змеиным ядом — пусть развлекается, истребляя смертных!

Снабдив детишек отеческими наставлениями, Ану послал их к Эрре на производственную практику, и вскоре Сибитти стали незаменимыми помощниками бога войны и чумы.

Вот и сейчас им не терпелось приняться за дело. Устав в конце концов ждать, когда их патрон раскачается, они осыпали Эрру непочтительными насмешками:

— Что сидишь ты дома, как слабый ребенок!Как не знающим воли, нам ли есть пищу женщин?Нам ли в страхе дрожать, как не сведущим в битве?

Уйти на волю — для мужчины праздник.Даже князю во граде не снискать пропитанья,Забранят его люди, он посмешищем станет,Как он руку протянет уходящим на волю?Пусть даже крепок сидящий во граде,Над ходящим на волю как верх возьмет он?

Хлеб пусть в граде обилен, не сравнится он с зольной лепешкой,Сладкое цеженое пиво с водой бурдюка не сравнится,Пышный дворец не сравнится с походной палаткой![109]

Пора в поход, на волю, в сражение! — голосили непоседливые Сибитти. — Расколошматим кого-нибудь в пух и прах — все равно, кого и за что — и наше имя вознесут игиги и ануннаки, а все прочие боги почтительно склонятся перед тобою, Эрра! Сколько можно сидеть без дела?

Мы, знатоки перевалов горных, о походах забыли,На доспехи наши легла паутина,Верный лук изменил нам, стал нам не под силу,

У острой стрелы наконечник погнулся,Наш кинжал без убийства заржавел!

Хотим на войну! Хотим в поход! Хотим устроить кровавую сечу!

— Что ж, в поход так в поход, — зевая, согласился Эрра. — Только, боюсь, Мардук опять испортит нам всю забаву! Если мы хотим как следует поразмяться, нужно сперва услать старика подальше… За мной, братва, вперед, к Эсагиле!

С радостным гомоном Сибитти вслед за Эррой повалили из храма, как ни пытался их остановить миролюбивый Ишум, бог огня.

Буйная компания приблизилась к храму Мардука, и на шум в дверях показался заспанный хозяин Эсагилы в грязной одежде и нечищенной тиаре.