Легенды и мифы Невского проспекта

На целых сорок лет имя Саши Черного было вычеркнуто из русской культуры. О нем просто забыли. Только в 1960 году, по инициативе К.И. Чуковского, в популярной серии «Библиотека поэта» был издан первый при советской власти сборник его стихотворений. Впечатление, которое произвело это издание на читающую публику, было подобно взрыву. Советская интеллигенция увидела в его стихах отдушину, хоть все они и были посвящены царскому времени. Однако это был тот эзопов язык, которого так не хватало советским интеллектуалам. Стихи заучивали наизусть, передавали из уст в уста. С ними происходило примерно то, что в свое время случилось с грибоедовским «Горем от ума»: их разобрали на цитаты. А когда Галина Вишневская исполнила ораторию Дмитрия Шостаковича на слова наиболее известных сатир Саши Черного, то в фольклоре появилась удивительная формула, отражающая отношение интеллигенции к социалистическому реализму в советской культуре: «Нет у нас ни Черных, нет у нас ни Белых – одни серые».

Одним из своих фасадов Дом Вавельберга обращен к Малой Морской улице. Эта одна из старейших улиц Петербурга. Она ведет свое начало от единственной дороги посреди Малой Морской слободы вблизи Адмиралтейства. Здесь жили младшие флотские чины и «работные люди», приписанные к Адмиралтейским верфям. Во второй половине XIX века Малая Морская улица вместе с соседней Большой Морской улицей, в фольклоре значились как «Два Уолл-Стрита». Во второй половине XVIII века улица называлась Новой Исаакиевской, а с 1902 по 1993-й – улицей Гоголя.

Многие дома на Малой Морской принадлежали торговым и коммерческим банкам, богатым промышленникам и негоциантам. Жили здесь и вельможные сановники, и приближенные царского двора. Владелицей одного из таких домов за № 10 была известная в пушкинском Петербурге княгиня Наталья Петровна Голицына. До нашего времени дом дошел в измененном виде. В 1840 году его перестроил петербургский архитектор Александр Андреевич Тон. В петербургском городском фольклоре особняк Голицыной тесно связан с именем Пушкина и с историей создания одной из его лучших повестей «Пиковая дама».

О повести в аристократических и литературных салонах Петербурга заговорили весной 1834 года. Литературная новость взбудоражила и без того склонное к большим интригам и маленьким «семейным» скандалам петербургское общество. Образ безобразной древней старухи, счастливой обладательницы мистической тайны трех карт, вызывал совершенно конкретные, недвусмысленные ассоциации, а загадочный эпиграф, предпосланный Пушкиным к повести: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность», да еще со ссылкой на «Новейшую гадательную книгу», подогревал разгоряченное любопытство.

Кто же скрывался за образом пушкинской графини или, как подозрительно часто якобы оговаривается сам Пушкин, княгини? Двух мнений на этот счет в тогдашнем обществе не было. Это подтверждает и сам автор нашумевшей повести. 7 апреля 1834 года он заносит в дневник короткую запись: «При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной».

С тех пор в Петербурге княгиню Наталью Петровну Голицыну иначе как «Пиковая дама» не называли, дом, в котором она жила – «Домом Пиковой дамы», а перекресток Малой Морской и Гороховой улиц – «Пиковым перекрестком», то есть роковым.

Голицыной она стала, выйдя замуж за князя Владимира Борисовича Голицына, который происходил из старинного княжеского рода, который вел свое начало от второго сына великого князя литовского Гедемина. Фамилии же этот род унаследовал от князя М.И. Булгака, умершего в 1479 году. Он носил прозвище Голица, которое, если верить фольклору, произошло от привычки князя носить железную перчатку только на одной руке, а другую оставлять голой.

Н.П. Голицына

Княгиня Голицына происходила из рода так называемых новых людей, в избытке появившихся в начале XVIII века в окружении Петра Великого. По официальным документам, она была дочерью старшего сына денщика Петра I, Петра Чернышева, который на самом деле, если, конечно, верить одной малоизвестной легенде, слыл сыном самого самодержца. Таким образом, согласно городскому фольклору, Наталья Петровна была внучкой первого российского императора. Во всяком случае, в ее манере держаться в присутствии царских особ, в стиле ее деспотического и одновременно независимого поведения в повседневном быту многое говорило в пользу этого утверждения, а сама она не раз старалась тонко намекнуть на свое легендарное происхождение. Так, когда ее навещали император или какие-либо другие члены монаршей фамилии, обед сервировался на столовом серебре, якобы подаренном Петром I одному из ее предков.