Легенды и мифы Невского проспекта

Каково же было его удивление, когда он, как об этом увлеченно пересказывали в аристократических и литературных салонах, неожиданно пережил собственный «мистический опыт». Однажды, вернувшись домой и войдя в собственный кабинет, он увидел «самого себя, сидящего за столом и что-то пишущего». Вяземский осторожно заглянул двойнику через плечо. То, что он увидел, никто никогда не узнал. Он об этом не рассказывал до конца своей жизни. Но, как утверждали со знанием дела в Петербурге, с тех пор «стал верующим христианином».

В остальном же Вяземский ничем не отличался от круга своих сверстников. Он оставался обыкновенным сыном своего времени. Фрондерствовал, играл в карты, в молодости чуть не разорился, волочился за женщинами. Но умел при этом оставаться верным и преданным другом. В подмосковном имении Вяземского Остафьеве хранился загадочный черный ящик, который Петр Андреевич всю свою жизнь оберегал от посторонних. Ящик был запечатан его личной печатью и «снабжен ярлыком, на котором рукою его самого было написано: „Праздник Преполовения за Невою. Прогулка с Пушкиным 1828 года“». Из письма Вяземского жене выясняется, что в ящике находились пять щепочек от деревянного эшафота, которые будто бы друзья подобрали во время прогулки «по крепостным валам и головам сидящих внизу в казематах». Согласно легенде, эти пять щепочек хранились им в память о пяти повешенных декабристах.

Петр Андреевич Вяземский был похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. Ныне это территория Некрополя мастеров искусств.

На месте многоэтажного дома № 64 по Невскому проспекту в 1780-х годах стоял дом, построенный в формах раннего классицизма для купца А.И. Жадимировского. Современный вид дом приобрел в 1882 году после перестройки по проекту архитектора В.А. Прусакова. В пушкинское время дом принадлежал дворянину А.А. Меншикову. Здесь с 1822 по 1828 год снимал квартиру Василий Андреевич Жуковский.

Блестящий поэт и превосходный переводчик, один из основоположников романтического направления в русской литературе, Василий Андреевич Жуковский родился при обстоятельствах столь необычных, что это послужило основанием для одной из самых романтических легенд старого Петербурга. Крестьянин, принадлежавший владельцу села Мишенское Белевского уезда Тульской губернии Афанасию Ивановичу Бунину, отправляясь на Русско-турецкую войну с войском генерал-фельдмаршала Румянцева, спросил у своего барина: «Какой гостинец привезти тебе, батюшка, коли поход наш будет удачен?» – «Привези-ка ты мне, братец, молодую турчаночку, а то, видишь, жена моя совсем состарилась», – пошутил Афанасий Иванович. Но преданный крестьянин шутить не собирался, и когда война закончилась, вернулся в село в сопровождении 16-летней турчанки по имени Сальха. «Бери, барин», – сказал он, легко толкнув девушку в сторону Бунина. Так Сальха, захваченная в плен при осаде одной из турецких крепостей, оказалась в доме Бунина.

По одному из вариантов этого семейного предания, Сальха была взята в плен не крепостным барина, а известным в свое время генерал-майором русской армии немецкого происхождения Карлом Ивановичем Муфелем, участником Русско-турецкой войны, который отдал плененную девушку «на воспитание» Афанасию Бунину.

По обычаю тех времен, малолетняя наложница считалась «воспитанницей» барина. При крещении получила имя Елизавета Дементьевна и соответствующую происхождению фамилию – Турчанинова. Сначала служила нянькой при младших детях Бунина, затем стала экономкой, то есть домоправительницей.

В 1783 году Сальха родила барину мальчика, которого назвали Василием. А вот фамилии своей сыну Афанасий Иванович дать не мог. В то время незаконнорожденный ребенок автоматически становился крепостным, а этого счастливый отец допустить не мог. И Бунин нашел выход. В его доме жил небогатый киевский купец Андрей Григорьевич Жуковский. Его и уговорил Бунин усыновить своего тайного сына от Сальхи. Так, если верить легенде, у Василия появилась фамилия – Жуковский. А заодно и отчество – Андреевич, которое охотно подарил ему киевский купец.

В.А. Жуковский

Бунин долго скрывал от законной жены свою неверность, но перед смертью во всем признался и попросил позаботиться о сыне. Супруга оказалась женщиной благородной и согласилась исполнить последнее желание умирающего. После смерти мужа она забрала его сына от усыновившего его Жуковского, а затем отдала мальчика в Благородный пансион при Московском университете, директором которого был в то время старый знакомый покойного Бунина.

В Петербург Василий Андреевич Жуковский впервые попал в 1796 году. Однако окончательно переселился в Северную столицу из патриархальной Москвы только в 1815-м. После появления в 1812 году патриотического стихотворения «Певец во стане русских воинов» его имя стало известно царской семье. Его стали усиленно приглашать в Петербург. В конце концов он оказался при дворе, в должности чтеца при императрице. Потом служил на самых разных должностях – чтеца, учителя и, наконец, воспитателя наследников престола.