Легенды Раэнора

Выпустив из рук безжизненное тело, Угард вскочил на ноги и быстро огляделся: комья взрытой земли летели из-под ног дерущихся прямо ему в лицо. Несколько двергов валялись без движения. Вдруг сзади на его голову обрушился тяжелый удар. Сознание помутилось, дверг упал на колени. И тут же на него навалилось горячее, скользкое от крови тело. Острые зубы впились в загривок. Но нападавший действовал одной рукой и был изнурен боем. Угард резко опрокинулся навзничь и вырвался из объятий, извернулся, вскочил и что было сил ударил поднимающегося противника. Тот снова упал, и Угард прикончил его, раздробив голову неистовыми ударами ног. Дальше он ничего уже не понимал. Боль притупилась. Тело ничего не чувствовало, глаза заливала кровь, дыхание пресекалось, все труднее становилось отражать удары. Но сдаться — значит умереть. Меся ногами еще живые тела, Угард с остервенением молотил кулаками, пока его силы окончательно не иссякли. Дверг бессильно повалился на залитую кровью землю.

Когда Угард очнулся, он тотчас вспомнил об опасности, попытался резко подняться, пошатнулся, но все же встал. Стерев с лица кровь, разлепил веки и огляделся по сторонам. Вокруг него валялись скорченные, изуродованные тела. Некоторые еще шевелились, издавая тихие стоны. Но Угарду было не до них. Он искал взглядом того, кто сможет встать на ноги, чтобы продолжить бой, и увидел недалеко от себя Крэя, его давнего приятеля и почти ровесника. Тому здорово досталось во время драки, он, как и Угард, дышал тяжело, с хрипами, со свистом, но его хмурые глаза горели упорным бешенством. Он, еле передвигая ноги, приближался к Угарду. Тот на секунду растерялся, но лишь на секунду! В следующий миг он собрал все свои силы и приготовился к бою, не сводя глаз с Крэя. Но они не успели сойтись.

Неожиданно вновь раздался пронзительный голос труб. Распорядители вновь взмахнули флагами. К двергам подбежали стражники и повели их туда, где под колышущимся белым балдахином в высоком кресле сидела княгиня. Слух вновь вернулся к Угарду. Оглушительный рев волной обрушился на дверга. Вскочившие со своих мест зрители вопили, размахивали руками, горстями бросали на поле золотые монеты, перстни, ожерелья. Пронзительно визжали женщины. Вой обезумевшей от кровавого зрелища толпы сотрясал взрытое поле.

Их подвели к княгине. Угард видел ее впервые. До этого он думал, что княгиня — могучая, властная старуха, вроде матери его отца, заправлявшей всем домом. Однако она оказалась совсем еще молодой, увешанной драгоценностями женщиной. Ее окружала многочисленная свита придворных, не спускавших глаз со своей повелительницы. Но ее взгляд был обращен на двух двергов. Княгиня улыбалась, однако, когда их глаза встретились, Угард похолодел от страха. Он вдруг понял, что рвущая боль во всем теле — ничто по сравнению с болью, которую может причинить взгляд этих черных, как сажа, глаз. Прошло несколько минут, а она все еще молчала, так же улыбаясь лишь губами, а глаза ее напряженно шарили по лицам двергов. Но Угард к своему удивлению вдруг понял, что его душа спокойна. От решения этой женщины в его судьбе уже ничего не зависело. Да, еще перед схваткой он мечтал о победе, думая, что она его осчастливит. Но вот он остался жив, а счастья что-то нет. Наоборот, он впервые задумался, а стоила ли победа кровавой бойни. Стоило ли платить своей жизнью за развлечение столичных бездельников и этой разряженной красотки? И горькая ухмылка искривила его разбитые губы. Что ж, если даже он не станет капитаном, он останется собой и уж сумеет взять от жизни все, что ему причитается. Подумав так, он вновь взглянул в лицо княгини, но уже не ждущим, а немного насмешливым взглядом. И тут же понял, что она знает все его тайные мысли. Что его душа для нее — открытая дорога, и в ее глазах не было уже ни высокомерного презрения, ни гордой властности, а лишь усталое понимание. Этот взгляд был предназначен лишь ему, молодому двергу Угарду. И тихий, строгий голос произнес:

— Вот капитан Северного гарнизона.

Он победил! Он добился того, о чем год назад и мечтать не смел! Угард стоял, пошатываясь. Разбитый нос распух, глаза заплыли. Уши висели рваными клочьями. Каждый вздох сопровождала резкая боль. Клыки соперников оставили на всем его теле глубокие, кровоточащие борозды. Но он был жив. Он — капитан. Сквозь застилающую глаза темную пелену он видел, как осел на землю Крэй, как слуги вытаскивают с поля трупы и умирающих, как разравнивают землю. А на его истерзанное тело их ловкие руки надевали новую одежду капитана. Когда была застегнута последняя ременная пряжка, накинут на плечи черный плащ, княгиня поднялась с кресла. Рядом с ней оказался советник Ворондил. Он держал на вытянутых руках подушечку, на которой сверкал позолотой капитанский жезл. В наступившей тишине вновь зазвучал ее голос:

— Ты готов дать мне клятву верности?

Угард чуть шевельнул губами, выдавив лишь сиплое:

— Да.

Он медленно опустился перед ней на колени, немного помолчал, собираясь с силами, а потом прохрипел: