Легенды российских тамплиеров

Подошли к пожилым несколько молодых дам и мужчин и говорят: «Мы устали! Нас не радуют утехи любви. Что делать, не лучше ли заняться наслаждениями духовными?» Ответил им голос: «Вы глупы! Разве нельзя совместить те и другие? Вы, дамы, отныне сделайтесь мужчинами и подражайте им, а вы, мужчины, сбросьте доспехи рыцарские и оденьте платья женские и женщинам подражайте, а за тем говорите о чем-либо возвышенном. Увидите, как интересна станет ваша жизнь».

Замолк голос медный…

И увидел я, что собрался круг громадный, посреди которого кто-то говорил: «Не довольно ли верить тому, во что нельзя верить? Я не говорю, что не было на земле тысяча двести лет назад того, кто назвал себя Иисусом. Но сколько вздора написали о нем люди и многое присочинили к его жизни и забыли сказать о нем многое же». Один спросил у него: «А что же неверного в евангелиях?» Отвечает говоривший: «Никогда не говорил Он, что кто-либо за какой-либо грех будет караться геенной огненной. Никогда не проклинал Он смоковницу, но увидев, что она засохла, сказал, что она не даст более плодов. Никогда не выгонял продающих и покупающих в храме и не опрокидывал столов и скамей, но убедил менял и торговцев голубями не заниматься в храме меной и торговлей… Одно и то же событие в евангелиях относится к разным моментам Его жизни в Палестине. Так, например, никто не знает, когда миропомазала Его Магдалина. В одном Евангелии говорится, что Ему на кресте дали уксус и желчь, а в другом — вино и мирру. В одном Евангелии он запрещает ученикам брать с собой сандалии и посох, а в другом говорится, что Он велел брать сандалии и посох…»

Перебил рассказчика нетерпеливый голос: «Зачем говоришь ты это? Два раза был разговор о миропомазании и два раза, а, может быть, и десять раз оно было! Одним ученикам в одно время Он советовал брать сандалии, ибо такое время года было, а в другое время и другим ученикам советовал не брать их. Одни давали Ему уксус и желчь, другие — когда Он не принял этого напитка — вино и мирру… Зачем ты говоришь пустяки?» — «Как пустяки? Он то не велит дотрагиваться до себя, то требует, чтобы вложены были пальцы рук в раны Его». — «Напрасны разговоры твои, и я не хочу пояснять тебе недоразумения твои. Не ясно ли тебе, что в одном случае в астральном, а в другом случае в физическом теле был Он?»

Я видел, как все отошли от того, кто об евангелиях речь начал. Увидел я другой круг и слышу разговоры странные. Говорил кто-то, что Бог евреев и тех, кому они свои суеверия передали, вовсе не Бог, а один из падших ангелов, почему он, падши, и учил евреев убийствам диким, воровству и нелепым суевериям. Говорит кто-то другой, что мир наш создал не Бог, а какой-то очень маленький падший ангел, что души не упали на землю из Океана сверкающего, но сделаны этим же Арлегом. Я услышал крик: «К чему рассказываешь нам старые бредни? Если бы даже не верны они были, что мне до них!»

Несколько красивых дам подошли к говорившему и сказали ему: «Пойми, не для того пришли мы сюда, чтобы слышать разные сказки о непостижимом; мы явились сюда не для того даже, чтобы веселиться. Мы прибыли сюда только для того, чтобы наслаждаться. Мы понимаем, что могут быть наслаждения духовные. Но мы не уроды и жаждем наслаждений телесных. Если мы можем наслаждаться, это значит, мы имеем безусловное и безграничное право упиваться наслаждениями телесными. Никому они не мешают, и только лицемеры могут протестовать против них».

Разбежались дамы с веселым смехом, за ними побежали красивые рыцари и только несколько пожилых остались, тихо разговаривая: «К нам близко подходила смерть. Мы не боимся её, так как знаем, что нет конца нашим жизням, что мы бесчисленное число раз преобразуемся. Но нелегка будет наша ближайшая жизнь. С рогами животных входим мы в нее. Неужели правы те, кто говорили, что надо исполнять на землях веления Эонов для того, чтобы прекраснее была следующая за смертью жизнь? Не осторожнее ли, не умнее ли отказаться от использования зла в свою пользу в этой короткой жизни? Ведь не так прекрасно и приятно зло для умного, как глупцы думают». — «Да, ты прав! Попробуем жить, как Эоны учили жить людей». — «И если не нам, то другим будет легче и лучше жить в мире этом..».

Я услышал в эту минуту странную музыку, ничего похожего не имевшую со звуками арф, пением волынок и грохотом барабанов. В ней слышалась настойчивая мольба, могучие порывы в верха и неизмеримая глубина. То тяжелое раздумье, то мощный порыв и стремительный взлет, то тихая скорбь слышались мне в этой музыке, и я закрыл глаза. Когда открыл их, все те же дамы и рыцари красивые, не стесняясь других или прячась в расселинах скал, обнимали и ласкали друг друга, но некоторые, и между ними немало молодых было, тихо рассуждали друг с другом. «Конечно, — слышал я, — если бы Бог хотел, чтобы не ведали мы того, что наслаждением назы-вается, то Он и сотворил бы нас без жажды наслаждения…»