Легенды танкистов - 2

в бою на реке Эн у Шмен-де-Дам участвовали французские танки — вторая держава

Антанты начала производство собственной бронетехники.

— К пятнадцатому июля мне необходимы первые пять готовых A7V, — подытожил

Людендорф. Это прозвучало так, будто танки необходимы ему лично, для собственного

поместья. И, как ни странно, произвело более сильное впечатление, нежели официальный

приказ.

Впрочем, и официальные бумаги не замедлили. Середина июля — первые пять, первое

августа — следующие пять и сорок небронированных шасси, а первого сентября —

последние сорок девять шасси.

Но... Обстоятельства. Германский гений постоянно сталкивался в своем полете с этими

самыми низменными обстоятельствами. Спешка при разработке привела к необходимости

доделывать на ходу.

Весна и лето семнадцатого года проходили в испытаниях A7V. То одно, то другое.

Недостатки в системе охлаждения двигателей, в трансмиссии, в направляющих

гусеничного хода. Каждое исправление затягивало работы.

Поспешишь — людей насмешишь. Хорошо, что Уинстон Черчилль не видит этого ужаса,

думал в иные минуты Фольмер. А может, и видит, приходила следующая мысль, от

которой бросало в дрожь. Фольмер ненавидел английский юмор.

Конец октября 1917 года, Мариенфельд

Постройка первого серийного тяжелого германского танка А7V завершили только к концу

октября 1917 года. Обошелся он крайне недешево: стоимость постройки в ценах 1917 года

составляла 250 тысяч рейхсмарок, из них чуть менее половины приходилось на

бронирование.

А с броней уже в полевых условиях возникали все новые проблемы, о которых в

конструкторских бюро пока не знали. Бронирование ходовой части и подвешенные под

днищем спереди и сзади наклонные бронелисты мешали машине двигаться. Танк

уверенно ехал по рыхлому грунту, но только если местность была открытая, без бугров,

глубоких рытвин и воронок.

Высоко расположенный центр тяжести приводил к тому, что машина легко

опрокидывалась при боковом крене, при проходе через проволочные заграждения

колючая проволока просто затягивалась гусеницами и запутывалась в них.

На серийных танках были установлены бронированные экраны, закрывавшие ходовую

часть, однако экипажи попросту снимали их, открывая ходовые тележки. В противном

случае грязь с верхних ветвей гусениц забивалась в ходовую часть.

«Вот так стараешься защитить солдат, а они просто игнорируют наши усилия», — думал

Фольмер, когда ему докладывали об этом.

И все-таки дело пошло. Завод фирмы «Даймлер» в Мариенфельде стал основным

производителем A7V. До сентября 1918 года было собрано двадцать A7V.

Кайзеру показали танк в Мариенфельде.

— Конструкция А7V воплощает в себе идею «подвижного форта», ваше величество, —

докладывал разработчик. — Этот танк более приспособленного для круговой обороны,

нежели для прорыва обороны противника и поддержки пехоты.

Кайзер остался доволен.

В отличие от своих солдат.

Ноябрь 1917 года, Восточный фронт

— Смотрите-ка, тяжелая походная кухня пожаловала!

По полю медленно ползло громоздкое сооружение, дымя двумя трубами. Оно и впрямь,

особенно издалека, было похоже на полевую кухню. Очень тяжелую. Управляемую

экипажем из восемнадцати человек. Большая часть которых сейчас сидела на крыше. И

только механик-водитель обливался потом внутри.

— Вентиляция паршивая, — ворчал он. — Дышать нечем.

Командир оставался с ним — из чистого упрямства.

— Говорят, у французов в танках еще хуже. И у англичан тоже не сладко.

— Мне-то что? Тут пекло, а вылезешь — ветром продувает... Помрем все.

— Я этого не слышал, — предупредил командир.

Но претензии к танку имелись не только по части вентиляции. Трудности были и со

связью. Указатель на цель крепился на крыше корпуса над артиллерийской установкой и

поворачивался командиром танка с помощью троса. Расчет орудия смотрел на панель с

белой и красной лампочками: их сочетания означали команды: «Заряжай», «Внимание» и

«Огонь».

Но реально все команды подавались просто голосом — на крик. Между танками

координации не было вовсе, все свелось к старому принципу «Делай как я». При крайней

необходимости приказы доставлялись посыльными.

Круговой обстрел, обещанный кайзеру, тоже не получился. Из-за ограниченных углов

наведения орудия два сектора в переднем направлении представляли собой «мертвое

пространство».

Командир и механик-водитель сидели в поднятой рубке и имели неплохой обзор

местности. Но что происходило на дороге непосредственно перед танком — тут, как

говорится, задавишь курицу и не поймешь, что натворил. («Ха-ха», — прибавлял сержант

Ганс Штубен, артиллерист). Водитель видел не далее девяти метров впереди машины.

Механики смотрели на дорогу снизу, через люки в бортах — под рубкой. Вот так и ехали,

дымя и переваливаясь.

— Слишком много вооружения, — мог бы сказать Йозефу Фольмеру командир танка А7V

капитан фон Штрален. — Слишком большой экипаж. Слабая подготовка. Не успели

толком ничему научиться — и сразу в бой. Пулеметчики мешали артиллеристам — и

наоборот. В бою броня разогревалась градусов до восьмидесяти — дышать нечем. Сама