Легкие шаги в Океане

– Вы преувеличиваете. Госпожа Слуцкая вовсе не такая кровожадная.

– Все ясно! – сопел в трубку Казаков. – Она и вас обвела вокруг пальца. Прикинулась невинной овечкой.

– Я предпринимаю все возможное, – солгал Марат, которому изрядно наскучили истерики завуча. – Старайтесь не выходить из дому в темное время суток.

– Вы полагаете, этого достаточно?

– Вполне.

Казаков бросил трубку и застонал от собственного бессилия. Он беззащитен! Никто не хочет заниматься его спасением. Никому нет до него дела.

Вадим Сергеевич понуро поплелся в кухню. Глоток валерьянки не помешает. Только сейчас он услышал, как разрывается дверной звонок. Ольга Антоновна вернулась из гастронома с полными сумками и уже минут пять трезвонила.

– Ключи забыла, – оправдывалась она, втаскивая сумки в прихожую. – Ты почему не открывал? Я уже бог знает что передумала!

– Ой, мама… – Казаков со страдальческим выражением лица опустился на табуретку. – Мне бы твои заботы!

– Вадичек, – защебетала та, разгружая продукты. – Знаешь, кого я встретила? Мою подругу Дору. В молодости мы были неразлучны. Потом она вышла замуж и уехала в Питер. Приглашала меня в гости, но мне все было недосуг. А когда ты родился, поездку тем более пришлось отложить. Столько лет прошло! Я уж думала, мы больше не увидимся. И вдруг вижу – стоит в очереди за хлебом моя Дора. Постарела, конечно, поправилась. Но я ее сразу узнала! Представляешь, как я удивилась? Оказывается, она уже пять лет в Москве, с тех пор как умер ее муж.

– Очень интересно, мама, – промямлил Вадим Сергеевич.

У него разболелась голова, и выслушивать всякую белиберду о маминой подруге юности не хотелось. Какое это имеет значение?

– Дора переехала в Москву к сыну, – торжественно заявила Ольга Антоновна. – Ты знаешь, кто ее сын?

– Какой-нибудь торгаш?

– Дора еврейка, да будет тебе известно. И муж ее был еврей. Но не все евреи занимаются торговлей, Вадик. У них светлые головы, и они умеют пробиваться в жизни. Сын Доры – богатый человек. Я не знаю, какой у него бизнес, но на заработанные деньги он открыл несколько частных гимназий и теперь открывает высшее учебное заведение. Ему нужен толковый специалист на математический факультет.

– Меня не возьмут, если ты это имеешь в виду, – вздохнул Вадим Сергеевич.

– Там ты будешь получать втрое больше, чем в своей школе!

Казаков разозлился. Мать как будто не понимает, что за времена настали. На хорошее место без протекции или родственных связей не устроишься.

– Мама! Оставь свои прожекты, ради бога!

– Да почему же прожекты, Вадичек? – залепетала готовая расплакаться Ольга Антоновна. – Я поговорила с Дорой, она дала мне визитку сына и пообещала замолвить за тебя словечко. Почему ты отвергаешь мою помощь?

– Ладно, давай визитку, – смягчился он и взглянул на имя. – Самуил Маркович Ройзман. Ну и ну…

– Сегодня же вечером позвони ему! – обрадовалась мама.

Казаков так и сделал. Ройзман разговаривал с ним вежливо, но строго и по-деловому.

– Мама отрекомендовала мне вас как математического гения, – сказал он. – Охотно верю, что это так и есть. Тем легче вам будет пройти по конкурсу.

– Ка… какому конкурсу? – сразу скис Вадим.

– Видите ли, – вздохнул Ройзман, – у меня лично не вызывает сомнений ваш высокий профессионализм, но… таковы правила.

– Да… да-да, конечно…

Настроение было испорчено. Какого дьявола он должен распинаться перед этим Ройзманом, который ни бельмеса не смыслит ни в алгебре, ни в геометрии?! Небось в школе еле тянул на тройки… А теперь он важная персона – бизнесмен! Извольте ему поклоны бить!

Накручивая себя, Казаков не на шутку разъярился. Усевшись ужинать, он не смог проглотить ни кусочка.

– Что с тобой? – огорчилась Ольга Антоновна. – Ты, часом, опять не заболел?

– Твой Ройзман… – от благородного негодования Казакова душили спазмы, и каждое слово давалось ему с трудом. – Потребовал… чтобы я сдавал ему экзамен. Каков наглец! Конкурс он решил устроить! Недоучка, троечник… посредственность!

– Вовсе он не троечник, – обиделась за Ройзмана Ольга Антоновна. – Самуил окончил школу с золотой медалью, а потом еще два института с отличием. А конкурс… Сейчас все так делают. Это обычная формальность, Вадик. Не понимаю, чего ты кипятишься?

– Может быть, мне еще ножкой перед ним шаркать прикажешь? Чего изволите, господин Ройзман… Как вам будет угодно, господин Ройзман…

– Ты просто не в духе, Вадик. Прими снотворное, выспись хорошенько. Утром все будет по-другому.

Снотворное подействовало, и спустя полчаса Казаков крепко уснул.

Посреди ночи его разбудил странный шум. Кто-то пытался снаружи открыть окно, стучал и царапал по стеклу. Вадим Сергеевич вскочил. Окно было закрыто. Внизу, во дворе, залитом ярким светом луны, стоял человек и смотрел на Казакова.

– Кто вы? – прошептал Вадим Сергеевич пересохшими губами. – Что вам нужно?

Непостижимым образом человек его услышал.

– Это тебе нужно, – ответил он. – Ты хочешь получить должность руководителя математического факультета. Не так ли?

– Д-да… Но откуда вы узнали?

Человек глухо засмеялся.