Легкий флирт с тяжкими последствиями

Когда мы пришли, зал уже потихоньку наполнялся. Мы с Виппи Берд и Мэй-Анной так задержались, что мальчики уже стали думать, что мы потерялись, но на самом деле мы задержались возле лимонадного фонтана. Естественно, мы никак не могли пропустить такого чуда: я заказала лимонад «Черная корова», Виппи Берд – «Мутную реку», а Мэй-Анна – «Ананасное молоко». («Как ты можешь помнить, Эффа Коммандер, что ты пила пятьдесят лет назад?» – прерывает меня Виппи Берд. На самом деле ничего удивительного в этом нет – человек помнит то, что считает важным. А вся моя жизнь была связана с тем, что называется предприятиями общественного питания, так что в этом отношении память у меня профессиональная.) Пока мы пили свой лимонад, к нам подошли какие-то ковбои, мы начали с ними флиртовать и забыли про время.

Пинк и Чик заняли нам места в первом ряду; естественно, что Мэй-Анна сидела посередине.

– Куда ты запропастилась, черт побери? – спросил Чик Виппи Берд.

– Это мое дело, а твое – меня отыскать, – отрезала она. Виппи Берд никто не мог запереть в клетку и вообще ограничить в чем бы то ни было. Когда я услышала песенку «Не пытайся запереть меня в клетку», то сразу сказала Виппи Берд, что это про нее.

Ребята важничали, изображая завзятых болельщиков из Бьютта, которые приехали сюда специально ради этого матча. Нарочито громко обсуждая достоинства этого новоявленного боксера – Бастера Миднайта, они сошлись во мнении, что этому болвану ничего не светит, и подвергли его уничтожающей критике со всех сторон. Надо, к сожалению, признать, что внешность Бастера вполне могла послужить подтверждением их слов. Лишь много времени спустя мы с Виппи Берд узнали, что гонорары Бастера и Тони складывались не от продажи билетов, а от ставок зрителей. Просто для нас с Виппи Берд никогда не стояло вопроса, на кого ставить, – мы всегда ставили на Бастера и всегда выигрывали.

Я дала Пинку пять долларов и попросила поставить их от моего имени на Бастера, но Пинк сказал, что отдаст мне часть своего выигрыша, если я буду благосклонна к нему. Он, надо сказать, любил выражаться в таком духе. Но я ответила, что лучше отдам свои пять монет, чем возьму у него двадцать пять, – ну, и так далее. (Виппи Берд замечает, что, мол, когда я водила дружбу с Пинком, я никогда с ним особо не церемонилась, но хватит уже об этом, это не касается посторонних.)

Это был первый профессиональный матч Бастера, и мы чувствовали важность момента. Ребята прихватили с собой сигары, которые жевали во рту, раскуривали их, когда те тухли, и снова жевали. Мы с Виппи Берд и Мэй-Анна курили «Кэмел», одну сигарету на троих, передавая ее друг другу. На сигарете оставались следы от губной помады, и нам казалось, что это выглядит шикарно. Мэй-Анна где-то научилась держать сигарету между двумя пальцами так, чтобы демонстрировать свой маникюр, и при этом ногтем мизинца выковыривала крошки табака из щелей между своими маленькими кривыми зубками.

Когда все расселись по местам и зал окутался клубами табачного дыма, густого, словно чад бьюттских плавилен, рефери пролез на ринг между шпагатами, заменявшими канаты, и попросил у публики внимания. Сначала он представил боксера, сражавшегося за Биллингс. Его псевдоним был Финский Ковбой. Он был крупный белокурый человек и какой-то вялый, словно одурманенный. Лицо его казалось угловатым, словно составленным из кусков камня.

Весь зал заорал и затопал ногами, приветствуя «Гордость Юго-Восточной Монтаны» (это было еще одно прозвище Финского Ковбоя), пока тот неуклюже, словно бык, протолкался сквозь публику к рингу и забрался на него. Если бы можно было победить одним размером, Бастер был бы раздавлен на месте.

Затем рефери представил второго участника матча – Бастера Миднайта, «Короля Динамита с Бьюттских Шахт». Не знаю, откуда взялся этот динамит, ведь Бастер не был взрывником, он работал на шахте подручным забойщика, помогал отгребать породу.

Тут в зале засвистели и зашикали, но наша компания разразилась одобрительными криками, и кое-кто нас поддержал. Мы с Виппи Берд впервые поняли, что Бастер Миднайт принадлежит не только нам, что у него теперь есть свои болельщики. Когда Бастер легко пробежал к рингу между рядами зрителей, облаченный все в те же пурпурного цвета шелковые трусы Тони, Виппи Берд толкнула меня локтем и сказала: «Запомни, что я тебе сейчас скажу, Эффа Коммандер: однажды Бастер станет очень важным и знаменитым!» Я не забыла ее слова, потому что почти не знаю случая, когда бы она ошибалась.

Так мы все кричали, визжали и топали, стараясь издавать как можно больше шума, но Тони и Бастер были заняты делом и не обращали на нас внимания. Они ни разу не оглянулись на нас, более того, Бастер ни разу не взглянул на Мэй-Анну. Тони что-то шептал Бастеру на ухо, и Бастер понимающе кивал. Потом Бастер сделал забавную вещь – он выпрямился, поднял руки над головой и улыбнулся толпе. Потом он немного побоксировал в воздухе в сторону аудитории и снова улыбнулся. Зрителям это понравилось.