Лейхтвейс

– Думаете, я отвечу? Нет, Николай, ответите вы. Причем адекватно.

В небе над Парижем Лейхтвейс был спокоен. Не он начал войну.

* * *

Веревка упала с карниза, где свила гнездо одна из лягушек. Банкенхоль подошел ближе и поманил Лейхтвейса.

– А ну-ка взгляни. Что это, по-твоему?

Николай Таубе вспомнил школу. Хемницер, басня «Метафизик»: «Веревка! – вервие простое!». Но не в данном случае.

– Манила или конопля?

– Манила, крученая, хорошо держит рывок, – гефрайтер взялся за веревку и поглядел вверх. – Я уже говорил: на скалу тебе еще рано. И сейчас поймешь, почему. А ну-ка, Николас, попробуй подняться, метра на два, не выше, допустим, во-о-он к той щели. Говорю сразу: главная ошибка – ноги. Не то, что они у тебя есть, а то, что ты их не используешь. На скале одних рук мало.

Лейхтвейс вспомнил, как учил Цаплю воздушному бою. Сейчас он наверняка сделает все неправильно. И это даже хорошо, опасно ощущать себя лучшим.

«Скромнее, мой Никодим!»

2

Сначала он увидел реку, текущую на дне огромного каменного ущелья. В незапамятные дни земная плоть в этом месте была рассечена неведомой силой, края разошлись, и уже ничто не смогло бы вернуть их на место. Время залечило рану, но вечный шрам остался. Одна сторона ущелья отвесна и пуста – серый камень и зеленые пятна травы. Другая, вначале чуть более пологая, когда-то вздымалась вверх неровной тяжелой горой. Но теперь гора исчезла, скрытая желтой черепичной чешуей. Дома облепили ее со всех сторон, не оставив и малого пятна. Глина победила камень. Над крышами – острые иглы кампанил[11], чем дальше по склону, тем выше, и венцом всему – древняя зубчатая башня. Город уже не вмещался на склоне, дома расползлись во все стороны, потекли вниз, к дороге, склон же прорезали каменные террасы, увенчанные зелеными кронами садов. Иные города имеют форму, Матера, Моя Земля, издалека напоминала растекшуюся по склонам вулкана лаву.

В первый миг князь был разочарован. Башня, крыши, кампанилы – и ни следа пещер. Обычный старый город, каких полно в прекрасной Италии. На них надо смотреть только издалека – вблизи эти каменные соты под черепицей далеко не столь красивы. Жить в них не стоит, уж лучше снять лачугу в самой худшей римской трущобе.

– Не вздумайте поселиться на горе, синьор, – шофер словно услыхал его мысли. – У них там, что в Кавеозо, что в Баризано, воды нет, только дождевая, в цистерны собирают. О-о! Сейчас, в жару, даже по улице не пройти, вонь, хоть нос затыкай. Клоака, иначе не скажешь. Если у вас деньги имеются, снимите комнату где-нибудь на террасе.

Князь, поглядев на уже близкие черепичные крыши, вспомнил рассказы деда. Плохо жили предки!

– Да, в Матере чем выше, тем хуже, – согласился говорливый конвоир. – Только наш синьор – интерно, а их подеста наверх отправляет, чтоб под рукой находились.

Дикобраз хотел было поинтересоваться своим новым званием, но служивый пояснил сам.

– Это от правовой безграмотности, синьор. «Административный ссыльный» звучит скучно, то ли дело «ин-тер-ни-ро-ван-ный». Подеста себя аристократом мнит, а сам сын сапожника, трех классов не закончил. Услыхал красивое слово – и носится с ним. Народ и подхватил, только обрезал слегка, чтобы язык не сломать.

– Да, подеста наш не фрукт. И даже не овощ, – поморщился шофер. – Сказал бы, кто именно, так неудобно перед культурными синьорами. А ведь он из честного рода, пусть и сапожники, но достойные люди… Недавно новый приказ отдал: с такого дня, с такого-то часа всем интерно меж собою общаться категорически запрещено. Раньше это только коммунистов касалось, чтобы, значит, пропаганду не вели. А теперь каждый интерно – вроде как чумной. Кто против, того сразу на карандаш – и бумагу в Рим. Так, мол, и так, злостное нарушение условий ин-тер-ни-ро-ва-ни-я. И это у нас, в Матере!

Князю представилось невозможное: здешним подестой назначен лично Бенито Муссолини. Интересно, нашли бы они общий язык? Может быть, и да. «Что б тебя бесы разорвали, мальчишка!..» Орать бывший капрал, конечно, горазд, но если и зол, то без перебора. Все-таки он, Алессандро Руффо ди Скалетта, до сих пор жив…

– Обратно подбросите? – с надеждой в голосе поинтересовался говорливый конвоир. Шофер на миг задумался и покачал головой:

– Не смогу. Мне еще супругу подесты кой-куда свозить требуется. О-о! Эта уж свое возьмет, ничего не упустит. У ее родителей было три осла, один из них – наверняка ее настоящий папаша… Да и на автобус вам не успеть.

Служивые помрачнели.

– Переночевать здесь можно. Чуть дальше – гостиница, ее для туристов строили. За, прошу прощения, унитазами, в Неаполь грузовик гоняли. Правда, туристов как не было, так и нет.