Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

Михаил только что явился в отделение, как его вызвал майор. В кабинете начальника сидел Акрамов. Капитан окинул Михаила хитрым взглядом, но так, чтобы начальник не заметил, и Михаил сразу понял в чем дело, прошел к столу и сел. Майор продолжал бушевать, он уже знал о результатах совещания в управлении и бушевал потому, что ему было приказано немедленно отпустить Пояркова, извиниться перед рабочим.

— В нашей работе может случиться всякое. Я не вижу необходимости приносить извинения. Нам надо держать свой авторитет высоко, иначе какому черту мы нужны!

Капитан не возражал, Михаил тоже молчал: перекричать майора никому еще не было дано, да и не имело смысла спорить. Они понимали — майор отводил душу.

— Ну, чего вы молчите, как рыбы? — набросился на подчиненных майор. — Вас не тревожит судьба отделения, вам все равно: будут ли нас хвалить или будут над нами смеяться!

Видя, что ни капитан и ни лейтенант не собираются возражать и не поддакивают, майор с прищуром оглядел их, снял фуражку, вытер платком лысину и приказал Михаилу:

— Ты, Вязов, поедешь извиняться.

Михаил никогда не думал, что признание ошибок подрывает авторитет, поэтому встал и сказал добродушно:

— Слушаюсь.

Но майор, ожидавший от лейтенанта возражений. и удивленный быстрым его согласием, опять набросился на обоих:

— Я вижу, вам безразлично отношение граждан к нашему отделению. Вы не болеете душой за нашу работу… Вы черствые люди, формалисты! Пусть нас разносят, пусть над нами смеются!..

— Терентий Федорович, успокойтесь, — вмешался невозмутимо Акрамов. Его напущенные на глаза брови на мгновенье поднялись, но тут же опустились и из-под них проглянули умные с грустинкой глаза. — Баран только ночью страшен, на волка похож, а днем — это безобидное животное. Зачем щупать шерсть и не доверять своим рукам? Ошибку нашу надо исправить, а потом подумать, как нам действовать дальше. Я надеюсь. мы поможем управлению в раскрытии преступления. Вот лейтенант непосредственное участие принимает, нам это зачтется.

Майор встал и отошел к окну. Не оборачиваясь, ои сказал:

— Ладно, идите.

Акрамов и Михаил вышли из кабинета начальника вместе. В коридоре Акрамов спросил Михаила:

— Может быть, мы на завод поедем вдвоем?

— Вы мне не доверяете? — удивился Михаил.

Капитан улыбнулся.

— Зачем? Просто хотел помочь. Четыре глаза совесть поделят.

Они рассмеялись.

Домой Михаил возвращался поздно, ему очень хотелось пить. Будки были уже закрыты, пивные тоже, а в ресторан идти не было никакого желания. Он завернул в парк. Там веселье было в самом разгаре. От влажных песчаных дорожек и фонтанов веяло прохладой, тонкий запах роз смешивался с запахом древесной коры. В парке сверкало все: лампочки, листья, струи фонтанов. Михаил тихонько пошел по аллее. За деревьями видны были взлетающие люльки качелей, у раковины эстрады раздавался хохот, из-за ограды летнего театра слышались дружные аплодисменты. По аллеям двигались густые потоки отдыхающих, у будок толпились жаждущие воды, все скамейки были заняты.

Михаил свернул в сторону, увидел в павильоне мороженого одно свободное место и поспешно занял его.

Ноги у него гудели: за день пришлось пошагать порядочно и вдоволь попотеть. В павильоне было прохладно, словно холодок разносили продавщицы в белых халатах и белоснежных чепчиках. Он блаженно потянулся, заказал мороженое и вынул из кармана пачку папирос, предвкушая получасовой отдых.

А в это время, в другом конце парка, две подружки: веселая рыженькая синеглазая Зоя и чернобровая Катя приставали к Наде:

— Где твой боевой Миша? Куда он пропал?

— Лежал в больнице. Теперь работает, — отвечала Надя.

— Почему его не видно? Он, как демон, является к тебе, когда ты одна? — хохотала Зоя.

— А ну тебя, — отбивалась Надя. — Увидите своего Мишу, когда надо будет.

— А мы соскучились! Понятно?

— Ох, уж эти мне больничные палаты, — вздыхала Зоя. — Попала я туда разок. Слева слышишь — ох, справа — ах, пойдешь по коридору, заглянешь в палаты — везде бледные люди. Со страха умереть можно.

— Там, наверное, все от твоего смеха бледнели, — сказала Катя.

— А ведь верно, девочки, — всплеснула руками Зоя. — Как засмеюсь, со всех сторон кричат: «Тише, пожалуйста». Когда много смеешься, обязательно скорее выздоровеешь, — добавила она серьезно.

Девушки хохотали.

— Миша имеет дело с людьми такими… — Зоя пригнула голову, чуть склонив ее на бок, стряхнула на лоб кудряшки, нахмурила брови и оглядела подруг исподлобья, с перекошенным ртом. Но тут же вскинула голову, засмеялась.

…Михаил шел по тенистому тротуару, не слыша стука своих каблуков, не видя ничего вокруг. На него смотрели темные глаза Нади. Казалось, она шла с ним рядом и молчала. И как много было глубокого смысла ь этом молчании!

Ему стало душно, он растегнул ворот кителя. Капельки пота поползли от висков по щекам, повлажнели руки. Он пришел к каналу и разделся. Холодная вода обожгла горячее тело, перехватила дыхание, но он плыл и плыл, борясь с быстрым течением, настойчиво, упорно, почти с остервенением.

К дому он подходил посвежевший и почти успокоившийся.