Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

В управлении подполковника не оказалось, его срочно вызвали в министерство, и Михаилу было предложено придти часа через полтора. Возвращаться в отделение не было смысла. Поговорив кое с кем из знакомых, Михаил сделал круг по двору, покурил, окончательно расстроился и пошел на улицу. Не успел он пройти и полквартала, как увидел Марину Игнатьевну, Встреча с этой женщиной обрадовала, — что-то необычное кроется в ее судьбе, думалось ему, да и вообще она ему казалась симпатичной. Женщина уже спешила ему навстречу.

— Здравствуйте, Михаил Анисимович! — еще на ходу поздоровалась она радостно. — Несколько раз к вам заходила и не могла застать.

Марина Игнатьевна выглядела посвежевшей, красивые глаза ее излучали мягкий ласковый свет. В каждом жесте, в интонации голоса Марины Игнатьевны было столько женственности, столько обаяния, что Михаил откровенно залюбовался ею. А она неожиданно опустила глаза и торопливо достала из сумочки носовой платок.

— Як вам по делу заходила, Михаил Анисимович, — сказала Марина Игнатьевна.

— Опять что-нибудь случилось? — встревожился Михаил, осторожно пожимая мягкую шелковистую руку женщины.

— Нет… То-есть, случилось, но не со мной, — заторопилась она. — Я хотела посоветоваться.

— Пожалуйста. А сынишка здоров?

— Конечно. Я вас и поблагодарить не успела…

— Не обязательно. Муж-то успокоился?

— Наладилось.

— Ну что ж, рад за вас. Может быть, мы пройдемся?

— Да, да.

Они пошли по тротуару. Марина Игнатьевна все еще. смущенно мяла в руках носовой платок и не глядела па Михаила. Недоумевая, он спросил:

— О чем же вы хотели посоветоваться?

Марина Игнатьевна встрепенулась, посерьезнела и спрятала платок в сумочку.

— Видите ли, Михаил Анисимович, у моих соседей несколько дней назад куда-то ушла дочка и до сих пор не возвратилась. Девушка взрослая, лет двадцати. Трудно предположить, что она от родителей убежала. Мать и отец ее люди старые, тихие, мы, соседи, от них никогда громкого слова не слышали, да и сама девушка скромная, обходительная. Родители, конечно, заявили о милицию, однако, до сих пор никаких следов девушки не найдено.

— Как звать девушку? — спросил Михаил.

— Мария Туликова.

— К сожалению, ничего о ней не слышал, — признался Михаил. — Надо в городском управлении поинтересоваться.

— Вы не можете знать все, что твориться в таком большом городе, как наш Ташкент, — согласилась Марина Игнатьевна. — Бедные родители везде уже побывали. Но я не об этом пришла вас просить. Сегодня я вспомнила такой случай. Однажды приходит ко мне Март (мы с ней дружили, хотя и в церковь не хожу, и в бога не верю), так вот, приходит она и показывает мне несколько листков бумаги. «Вот, говорит, дали мне переписать песни, а в них что-то неладное. Посмотри, Марина». Песни были напечатаны на ротаторе, буквы расплылись, и я читала их с большим трудом. Это были, собственно, не песни, а толкования некоторых мест библии, в основном тех глав, где говорится о страшном суде, пришествии дьявола, о той каре, которая постигнет безбожников. Всех религиозных людей призывали готовиться прогнать дьявола. Я сказала Мане: «Отдай ты эту стряпню, не связывайся. Не наши люди занимаются такими делами». Она согласилась. А сегодня мне и подумалось: нет ли тут какой тайны?

Михаил вспомнил о письме, которое отобрал у Лебедевой и сунул в сейф, и пожалел, что до сих пор. никому, кроме Копытова, о нем не говорил и не поинтересовался, откуда взялось это письмо. Видно, его кто-то усиленно распространяет.

— Маня сказала: письмо просила переписать какая-то старуха, но фамилию не назвала, — словно отвечая на мысли Михаила, продолжала рассказывать Марина Игнатьевна. — Вот я и решила посоветоваться с вами: как мне быть. Вы человек внимательный, с ласковой душой…

Марина Игнатьевна улыбнулась, но так скупо, что Михаил подосадовал на нее. Приятная у нее была улыбка.

— Ничем не могу вам помочь, мне самому надо посоветоваться, — признался Михаил.

— Конечно, посоветуйтесь. А я как-нибудь к вам еще зайду.

— И я узнаю побольше о вас? — улыбнулся Михаил.

Как и в прошлый раз, когда он попросил Марину Игнатьевну рассказать о себе, она посмотрела на него настороженно, и в ее голубых глазах мелькнул испуг. Подавая руку, она грустно улыбнулась:

— Ничего интересного вы не услышите, одни беды.,

— Тем более.

— Вы собираете биографии? Ах, да, вы только бедами и занимаетесь… Как-нибудь на свободе поговорим… — пообещала она и поспешно ушла.

Михаил решил, не откладывая, сходить к Максиму Петровичу. Подобные дела именно его должны интересовать. По дороге Михаил думал о Марине Игнатьевне, «Хорошая женщина, чувствительная и, пожалуй, умная. Почему она испуганно смотрит на меня, когда я спрашиваю о ее прошлом? Видно, что-то тяжелое лежит у нее на душе. Надо обязательно поговорить».

Максим Петрович на телефонный звонок ответил тотчас же, обрадованно спросил о здоровье и, когда Михаил попросил разрешения зайти, загудел в трубку:

— Валяй, скорее, а то не сыщешь.