Лекарство от нерешительности

— Любимый французский… Надо подумать. — И я поведал Ваните, что когда-то смотрел фильм, в котором нарядные французы все время улыбались, пели (разумеется, по-французски) и танцевали с разноцветными зонтами. Я даже название припомнил — «Les Parapluies de Cherbourg». Я так и не понял, чему Ванита адресовала ухмылку — моему произношению или моему вкусу; впрочем, может быть, у индусов плохое произношение подразумевает плохой вкус и наоборот. — Не подумай, что я вообще люблю красочные жизнеутверждающие сказочки, — заверил я. — Но эта мне понравилась. Я знаю, в будущем мне придется несладко, поэтому сейчас стараюсь избегать всего, что намекает на страдания. Или на наличие мозгов, потому что во многих знаниях…

Ванита поперхнулась глотком вина и всхрюкнула.

— Скоро увидимся? — спросила она с утвердительной интонацией.

— Угу. — Я потянулся, чтобы поцеловать ее в щеку — обычай, широко распространенный в Нью-Йорке, но она отпрянула и отчетливо произнесла:

— Я не могу с тобой целоваться.

— Да успокойся, я только в щечку. Не такой уж я сердцеед, каким кажусь.

— Надо было тебя предупредить. У меня есть бойфренд. В Бостоне.

— Ну и хорошо, — сказал я, и тут она в меня вцепилась и стала целовать взасос, вовсю орудуя языком. Естественно, я отвечал тем же. Этого требовала элементарная вежливость: если женщина просит французского поцелуя, верх хамства ей его не обеспечить.

Вскоре явился Дэн, чтобы узнать, не хотим ли мы поучаствовать в групповом кайфе. Я перевел:

— Он спрашивает, не хотим ли мы принять экстази в компании… в компании еще нескольких человек. Как-никак сегодня день рождения Форда, — добавил я под влиянием стадного инстинкта.

Ванита сначала промямлила что-то на тему «Я приличная девушка», а потом удивила меня, выдав:

— Отлично! Я никогда не принимаю внезапных решений. Тем более я на бюллетене.

В гостиной Санч, Форд и Кэт, девушка Форда, сдвигали диваны, потому что Кэт настойчиво прогнозировала групповуху. Дэн тем временем взобрался на карточный столик и, каким-то чудом на нем балансируя, стал снимать стенные часы.

— Не желаю их наблюдать!

— В этой связи интересно вспомнить Бодлера, — произнесла Ванита. — Он оторвал от часов стрелки и нацарапал на циферблате «Времени всегда меньше, чем кажется».

— Надеюсь, Двайт, эта девушка для тебя не слишком умна, — сказал Форд. И с неподражаемым выражением лица пошел за неизбежным ночником, изрыгающим неосязаемую разноцветную лаву, — наследием интерната при школе Святого Иеронима.

Дискотечный зеркальный шар под потолком разбрызгивал свет; зайчики скакали по стенам и по лицам шестерых, рядком усевшихся на двух диванах. Я сел посередине одного дивана, Ванита — посередине другого. Мы оказались друг против друга. Музыка, до того струившая по ногам теплые электроволны, стала набирать обороты и затягивать сначала ноги, а потом и мозги в воронку.

— Кто это играет? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. — А то меня уже повело.

— Теплое молоко, — отозвался Санч.

— Так группа называется?

— Нет, я хотел сказать, что звучание этой музыки эквивалентно вкусу молока непосредственно из молочной железы любого млекопитающего.

Данное меткое замечание было встречено одобрительным мычанием. Через несколько минут Форд вопросил:

— Слушайте, а кого-нибудь уже торкнуло? — И беспомощно огляделся.

— Меня, — решил я его поддержать. Действительно, ладони вспотели, и желудок вел себя как-то неадекватно. Вдобавок начали с шипением испаряться мозги в районе затылка.

— А ты кто? — удивился Форд.

Но тут пробрало всех. Кэт встала и подняла руки.

— Умираю хочу заняться йогой! Давайте поприветствуем солнце! Повторяйте за мной!

Кэт спрыгнула на пол, мы последовали за ней, выстроились в затылок и раскинули руки.

— В Индии все совсем иначе, — сказала Ванита. — Там в основном мужчины…

— И это не лишено смысла, — на всякий случай ответил я. Я не понял, что конкретно делают в основном мужчины в Индии, однако было очевидно, что некоторые вещи мужчины действительно делают в основном, в отличие от не-мужчин.

Я вытянул руки вперед и, повторяя за остальными, стал поднимать их к некоей духовной точке, зависшей над моим теменем. Следующим упражнением было стиснуть ладони в бесшумном хлопке и, растопырив пальцы, медленно опускать руки, как бы процеживая свет. Мы повторили его раз шесть.

— К сожалению, для других асан здесь мало места, — сказала Кэт. — Но разве все мы не почувствовали, как наши легкие наполнились свежим воздухом? Восхитительно, правда?

Каждый с должной степенью снисходительности выразил свое «ага», и мы снова уселись на диваны.

— Кэт у нас хиппи, — сообщил Санч.

Форд:

— Хиппи хорошие. Только одеваются ужасно.

— И на голову больные, — добавил Дэн.

Кэт:

— Мы здесь все такие умные… Только подумайте — понадобились миллионы лет эволюции, чтобы получились такие умные люди, как мы.

— Шаг вперед и два назад, — сказал Дэн.

— Как хорошо, что ты здесь, — сказала Кэт Ваните.

Ванита улыбнулась, открыв зубы, на которых неизвестный стоматолог нажил целое состояние.