Лекарство против иллюзий

— Нет. К трупам привыкаешь. В конце концов, человек уже умер и ничего не испытывает. Самое угнетающее — это необходимость общаться с родственниками жертв. У человека горе, а ты вынуждена задавать ему вопросы, понимаешь? Смотреть ему в глаза и врать, что следствие продвигается, хотя никаких подвижек нет. — Она помолчала. — И если родственники время от времени надоедают с расспросами — не пошлешь ведь, жалко людей. Как вот того мужика шального. Понимаешь?

— Я его, кстати, видела недели две назад, когда с парнем одним гуляла, — вспомнила Марина.

Подруга приподняла бровь:

— С парнем? С этого места подробнее. Имя‑фамилия, место прописки, привлекался?

— Отвали, дорогая. Направь свой пытливый ум на маньяков.

— Резонно, — согласилась Рябкина и потянулась к бутылке. — Только что‑то не складывается у меня с маньяками…

Они снова выпили.

— Он фотограф.

— Что?

— Фотограф, — повторила Марина. — Из Магадана. Приехал на выставку. Мы с ним случайно встретились. Такая история забавная.

Алина Рябкина изучающе посмотрела на подругу — та редко откровенничала. Еще на первом курсе института они договорились не рассказывать друг другу о ничего не значащих интрижках. Вероятно, этот фотограф чем‑то зацепил Марину, раз она упомянула его.

— Эта история… — осторожно спросила Рябкина. — Хочешь поделиться?

Летова хотела.

В одиннадцатом часу приехало вызванное Мариной такси, чтобы отвезти изрядно напившуюся подругу домой.

— Классно посидели, — пьяно бормотала та, усаживаясь на пассажирское сиденье не без помощи Летовой. — И знаешь что?

— Что?

— Когда долго работаешь следователем, начинаешь понимать, что случайных совпадений практически не бывает.

— Ага. Это ты к чему? — нетрезво улыбнулась Марина.

— Это я про твоего фотографа. Если он появился вот так, свалился как снег на голову, значит, это для чего‑то нужно.

— Очень философская ремарка, — хихикнула Марина, поворачиваясь к водителю и протягивая ему наличные. — Доставьте ее по адресу, пожалуйста, в целости и сохранности.

— Погоди! — Рябкина высунула голову в окно. — Все спросить забываю — звонили тебе с повторными угрозами?

— А, это, — махнула рукой Марина. — Я вроде бы поняла, кто мне тогда названивал, и хорошенько его припугнула карательными мерами. Похоже, это возымело свое действие.

— Ага. Ну тогда ладно. — Рябкина нырнула обратно в салон и послала ей воздушный поцелуй.

Подождав, когда такси скроется за углом, Летова всей грудью вдохнула свежий ночной воздух. Какое‑то время она стояла, улыбаясь непонятно чему, одинокая хрупкая фигурка в бетонных сумерках мегаполиса, затем развернулась и пошла к подъезду.

Пара внимательных глаз провожала ее до тех пор, пока тяжелая металлическая дверь не захлопнулась, скрыв ее из виду.

* * *

Полупустой автобус катился по проспекту, подскакивая на неровностях дороги. Сашка стоял у заднего окна, прислонившись лбом к стеклу и взирая на плывущий вдалеке холмистый горизонт. Сопки жались одна к другой, похожие, как клоны, — серо‑зеленые, со скошенными пиками, поросшие хвойными деревцами. Лишь изредка на монотонном одноцветном полотне мелькали черные пятна — там, где некогда бушевал пожар, лес выгорел и с тех пор не восстановился.

Отец‑дальнобойщик, часто бравший маленького Сашку с собой в рейс, рассказывал ему истории и легенды народов Севера, и тот слушал, открыв от изумления рот и оживляя в воображении персонажей промерзшей насквозь малой родины. Будь отец жив, Сашка спросил бы у него, как они познакомились с матерью. Сразу ли он понял, что эта женщина — та, кого нельзя отпускать?

После возвращения из Москвы он часто вспоминал о брюнетке, но не придавал этому особого значения. Он редко куда‑то выбирался — вполне естественно, что впечатления от поездки и знакомства с новыми людьми еще какое‑то время будут свежи. Но шла неделя за неделей, а воспоминания не тускнели. И мысли о симпатичной брюнетке становились все навязчивее, не желая покидать его голову.

И это было так… непривычно. Он, случалось, увлекался, но ровно настолько, чтобы эмоциональный хаос не мешал ему жить, не отвлекал от работы. Сашка брал от влюбленности только то, что приносило пользу — вдохновение, хорошее настроение. Он умело контролировал свои чувства, не позволяя им одерживать верх над здравым смыслом. То, что он испытывал сейчас, не вписывалось в рутинный сценарий. Он ведь не влюбился в брюнетку — конечно, нет. Но стоило немного ослабить волю, и память мгновенно уносила его за тысячи километров от Магадана.

Она даже не ответила. Он послал ей фотографию, надеясь, что завяжется диалог, но Марина никак не отреагировала. А на что он надеялся, и главное — зачем? Пора бы вернуться на землю, думать о покупке новой линзы, планировать поездку на Таймыр, признаться Алисе, что им стоит расстаться, в конце концов. Он уже не испытывал жадного влечения, и каждая встреча давалась ему все тяжелее. Жаль, что девочка успела к нему привязаться, но разлуку она переживет с легкостью — поклонников вокруг нее вьется уйма.