Лекарство против иллюзий

Марина принялась поспешно листать ее многочисленные селфи — на каждом втором рядом с ней находился Агеев. Вот они сидят в кафе. Вот они целуются на улице. Вот они касаются лбами, глядя друг на друга и держась за руки.

И везде, на всех без исключения фотографиях, девушка была сказочно, неправдоподобно красива. Марина сглотнула подступивший к горлу комок, не в силах отвести взгляд от экрана. Такая красота казалась нереальной, невозможной. Так не бывает. У любого человека есть изъяны, совершенства не существует. С каждого снимка — сделанного телефоном или профессиональной камерой, — на Марину взирало совершенство. Длинные белокурые локоны, точеный носик, острые скулы. Тонкая талия, хрупкие плечики, длинные ноги. Господи, она была безупречна.

Даже если бы Марину накрасили лучшие визажисты и она надела свое самое дорогое платье, то все равно выглядела бы колхозницей рядом с этой Афродитой! Откуда ты вообще взялась? С какой планеты?

На одной из фотографий она сидела на берегу моря, на огромном кривом валуне, и смотрела вдаль, небрежно обхватив согнутую коленку. Длинные волосы подхватил ветер, сдул одну прядь на лицо, и эта маленькая деталь делала снимок живым. Марине даже померещилось, что она различила чужое дыхание и шорох волн, так сильна была созданная мастером иллюзия. Но самое главное было другое. Модель на снимке выглядела не просто типичной красивой куклой — она выглядела уникальным творением, сокровищем, от одного взгляда на которое перехватывало дыхание.

«Фотограф А. Агеев», — прочитала Марина под сотней восторженных комментариев.

А самое отвратительное, что ко всему прочему эта мисс Совершенство была далеко не пустышка. Она профессионально рисовала, и ее выставленные в Сети картины тянули на приличный уровень.

Марина захлопнула крышку лэптопа, резко встала и подошла к окну. Внизу толкались в пробке автомобили, прохожие спешили к метро. Серые рваные облака стелились над горизонтом, заслоняя утреннее солнце, и роняли на суматошные улицы унылые пасмурные отсветы.

Боже мой! Она ведь думала, что Сашка нашел в ней нечто особенное. Думала (фантазерка!), что вместе они образовывали горючее, воспламенявшееся при их сближении. Они являлись недостающими элементами друг друга, которые, соединившись, вступали в химическую реакцию. Иначе как объяснить волшебство, исходящее от ее портрета, созданного Агеевым?

А получалось, Сашка находил особенное в каждом, кого фотографировал. Она все твердила себе, что Агеев — самый обычный. А оказывается, это она — обычнее некуда. Он умел видеть красоту вокруг — в природе, в людях. Она же носила красивые шмотки, ездила на красивой тачке и считала, что делает великое дело, донося до людей музыку. А ведь ничего она не доносила — всего лишь являлась посредником. В конечном итоге хороший музыкант и без ее помощи отыщет своего слушателя. Она лишь ускоряла этот процесс, и то не всегда.

Странно, почему эта элементарная мысль раньше не приходила в голову? Не потому ли, что она слишком упорядочила свою жизнь, обустроилась внутри своей вселенной, как птенец в скорлупе, и отказывалась видеть дальше своего носа. Когда‑то она очень старалась, стремилась к цели и наконец достигла ее, позволив себе наслаждаться заслуженным комфортом. Последние годы ее окружали одни и те же люди, вся ее жизнь, расписанная по графику, напоминала тысячу раз отрепетированный спектакль. Декорации иногда менялись, но сюжет оставался прежним. Поэтому‑то и Агеев ее так зацепил — проделал в ее скорлупе маленькое отверстие, заставив выглянуть за границы своего уютного мирка…

Шквал удручающих мыслей обрушился на Марину, выбивая почву из‑под ног. Что‑то внутри нее дрожало и ширилось, причиняя боль, и это состояние вызывало острый, почти физически ощутимый дискомфорт. Она кинулась к умывальнику и выпила воды прямо из‑под крана. Сердце колотилось, к горлу подступала тошнота. Да что с ней происходит?

Чувствуя приближающуюся панику, Летова метнулась в спальню — бросила на пол подушку, села на нее, сложив ноги, в позу лотоса и закрыла глаза. Раньше она часто прибегала к медитации, когда неприятные эмоции захлестывали, мешая рационально мыслить.

Выпрямить спину. Сосредоточиться на дыхании. Следить за мыслями как бы со стороны, позволить им течь, не задевая ее. Вдох. Выдох. Вдох.

Агеев рассказывал, что за Магаданом есть удивительная Снежная долина, где можно кататься на лыжах в купальниках — очень тепло, но снег не тает. Даже обгореть можно! Такой вот необычный снежный пляж.

Стоп! Никаких мыслей. Вдох. Выдох. Вдох.

Начала покалывать поясница, и Марина придвинулась ближе к стене, чтобы иметь опору. И снова вдох. Пульс постепенно замедлялся, и блаженная пустота все плотнее окутывала ставшее ватным тело. Ни о чем не думать. Не думать о том, чтобы ни о чем не думать. Просто быть в настоящем моменте.

Наконец она почувствовала, что расслабляется.