Читаем Лекции по русской литературе полностью

N 81. Пробежал и начальник станции в своей необыкновенного цвета фуражке. Очевидно, что-то случилось необыкновенное

На самом деле никакой связи между двумя прилагательными нет, но повторы характерны для стиля Толстого с его неприятием фальшивых красивостей и готовностью допустить любую тяжеловесность, лишь бы она напрямую вела к сути. Сравните похожее сочетание слов «неторопливый» и «торопливо», которые встречаются через пятьдесят страниц. Фуражка начальника станции была ярко-красного цвета (с. 82).

N 82. У Бобрищевых всегда весело

Мы можем предположить, что именно Бобрищевы давали тот самый бал (с. 89).

N 83. платье Анны

Внимательно изучив статью «Парижские моды на февраль» в газете «Лондон иллюстрейтед ньюз» 1872 года, мы увидим, что toilettes de promenade[49] едва касались земли, а вечернее платье оканчивалось длинным квадратным шлейфом. Особенно модным считался бархат, и дамы надевали платья из «королевского» черного бархата поверх юбки из фая, отороченной кружевом шантильи, а волосы украшали букетом цветов (с. 95).

N 84. вальс

Сергей Толстой в своих записках (см. N 63) описывает порядок танцев на балу, напоминающем описанный в романе: «…начинался бал с легкого вальса. Затем следовали четыре кадрили, потом мазурка с фигурами… Последним танцем был котильон – кадриль с разными фигурами, например grand-rond (большой хоровод), chaîne (цепь) с вводными танцами – вальсом, мазуркой, галопом, гроссфатером и др.».

Додворт в своей книге («Танцы…», 1885) перечисляет не менее двухсот пятидесяти фигур в «котильоне, или немецком танце». Большой тур описан под номером 63: «Кавалеры выбирают кавалеров, дамы выбирают дам, образуется большой круг, кавалеры берут друг друга за руки в одной части круга, дамы – в другой, фигура начинается поворотом налево, затем ведущий, который правой рукой держит даму, идет вперед, оставляя остальных танцующих позади, и проходит через центр круга… затем он поворачивает налево вместе с остальными кавалерами, а его партнер поворачивает направо вместе со всеми дамами, продолжающими двигаться по другой стороне комнаты, образуя два симметричных ряда. Когда двое последних выходят из круга, обе линии движутся вперед и каждый кавалер танцует с дамой напротив». Разнообразные «цепочки» – двойные, сплошные и прочие – предоставляются воображению читателя (с. 96).

N 85. о будущем общественном театре

Согласно замечанию в переводе Мод, народный театр (или, точнее, театр, который финансируют частные лица) был организован во время Московской выставки 1872 года – в Москве в ту пору были только государственные театры (с. 96).

N 86. и пятерым отказала мазурку

Она отказала и Левину несколько дней назад. Весь бал (с этой удивительной паузой: «вдруг музыка остановилась») передает настроение и состояние Кити (с. 97).

N 87. прелестна твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это красивое лицо в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести

Повторение жужжащего звука «ж» – зловещее свойство ее красоты – искусно завершается в предпоследнем абзаце этой главы: «неудержимый дрожащий блеск глаз и улыбки обжег его» (с. 100).

N 88. ведущий в танце

Ведущий в танце должен постоянно следить за всем и быть все время начеку, чтобы подгонять запоздавших, подсказывать замешкавшимся, подталкивать невнимательных, сигналить топчущимся на месте, смотреть за подготовкой к новой фигуре, следить, чтобы каждый танцующий стоял с правильной стороны от своего партнера, и подавать знак, если партнерам нужно проделать одно и то же движение. Таким образом, он вынужден выполнять обязанности «надсмотрщика», так же как и ведущего, наставника и руководителя. Все это делает Корсунский, но значительно тактичней и мягче (с. 99).

N 89. Какой-то барин, Николай Дмитрич

Простоватая любовница Николая Левина называет его по имени и отчеству, произнося его сокращенно, как уважающая мужа жена из мещанской семьи (с. 102).

Когда Долли, говоря о своем муже, называет его по имени-отчеству, она имеет в виду совсем другое – она выбирает самый формальный и нейтральный способ обращения, чтобы подчеркнуть, что они чужие.

N 90. и березы, и наша классная

С острой ностальгической нежностью он вспоминает комнаты в родовом имении, где детьми они занимались с наставником или гувернанткой (с. 106).

N 91. цыгане

В ночных ресторанах плясали и пели цыгане. Красивые цыганки пользовались огромным успехом у русских кутил.

N 92. свои ковровые сани

Перейти на страницу:

Все книги серии Новый культурный код

Второй пол
Второй пол

Предлагаем читателям впервые на русском – полное, выверенное издание самого знаменитого произведения Симоны де Бовуар «Второй пол», важнейшей книги, написанной о Женщине за всю историю литературы! Сочетая кропотливый анализ, острый стиль письма и обширную эрудицию, Бовуар рассказывает о том, как менялось отношение к женщинам на протяжении всей истории, от древних времен до нашего времени, уделяя равное внимание биологическому, социологическому и антропологическому аспектам. «Второй пол» – это история угнетений, заблуждений и предрассудков, связанных с восприятием Женщины не только со стороны мужчины, но и со стороны самих представительниц «слабого пола». Теперь этот один из самых смелых и прославленных текстов ХХ века доступен русскоязычным читателям в полноценном, отредактированном виде.

Симона де Бовуар

Обществознание, социология
Русские суеверия
Русские суеверия

Марина Никитична Власова – известный петербургский ученый, сотрудник ИРЛИ РАН, автор исследований в области фольклористики. Первое издание словаря «Русские суеверия» в 1999 г. стало поистине событием для всех, кого интересуют вопросы национальной мифологии и культурного наследия. Настоящее издание этой книги уже четвертое, переработанное автором. Словарь знакомит читателей со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Его «герои» – домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила. Их образы оказались поразительно живучими в народном сознании, представляя и ныне существующий пласт традиционной культуры. Большой интерес вызывают широко цитируемые фольклорные и этнографические источники, архивные материалы и литературные публикации. Бесспорным украшением книги стали фотографии, сделанные М. Н. Власовой во время фольклорных экспедиций и посвященные жизни современной деревни и бытующим обрядам. Издание адресовано самому широкому кругу читателей.

Марина Никитична Власова

Культурология
Лекции о «Дон Кихоте»
Лекции о «Дон Кихоте»

Цикл лекций о знаменитом романе Сервантеса «Дон Кихот», прочитанный крупнейшим русско-американским писателем ХХ века Владимиром Набоковым в Гарвардском университете в 1952 году и изданный посмертно отдельной книгой в 1983-м, дополняет лекционные курсы по русской и зарубежной литературе, подготовленные им ранее для студентов колледжа Уэлсли и Корнеллского университета. Всегда с удовольствием оспаривавший общепринятые мнения и избитые истины, Набоков-лектор представил произведение Сервантеса как «грубую старую книжку», полную «безжалостной испанской жестокости», а ее заглавного героя – не только как жертву издевок и унижений со стороны враждебного мира, но и как мишень для скрытой читательской насмешки. При этом, по мысли Набокова, в восприятии последующих поколений Дон Кихот перерос роль жалкого, беспомощного шута, изначально отведенную ему автором, и стал символом возвышенного и святого безумия, олицетворением благородного одиночества, бескорыстной доблести и истинного гуманизма, сама же книга прератилась в «благонравный и причудливый миф» о соотношении видимости и реальности. Проницательный, дотошный и вызывающе необъективный исследователь, Набоков виртуозно ниспровергает и одновременно убедительно подтверждает культурную репутацию Дон Кихота – «рыцаря печального образа», сложившуюся за четыре с половиной столетия.

Владимир Владимирович Набоков

Литературоведение
Лекции по русской литературе
Лекции по русской литературе

В лекционных курсах, подготовленных в 1940–1950-е годы для студентов колледжа Уэлсли и Корнеллского университета и впервые опубликованных в 1981 году, крупнейший русско-американский писатель XX века Владимир Набоков предстал перед своей аудиторией как вдумчивый читатель, проницательный, дотошный и при этом весьма пристрастный исследователь, темпераментный и требовательный педагог. На страницах этого тома Набоков-лектор дает превосходный урок «пристального чтения» произведений Гоголя, Тургенева, Достоевского, Толстого, Чехова и Горького – чтения, метод которого исчерпывающе описан самим автором: «Литературу, настоящую литературу, не стоит глотать залпом, как снадобье, полезное для сердца или ума, этого "желудка" души. Литературу надо принимать мелкими дозами, раздробив, раскрошив, размолов, – тогда вы почувствуете ее сладостное благоухание в глубине ладоней; ее нужно разгрызать, с наслаждением перекатывая языком во рту, – тогда, и только тогда вы оцените по достоинству ее редкостный аромат и раздробленные, размельченные частицы вновь соединятся воедино в вашем сознании и обретут красоту целого, к которому вы подмешали чуточку собственной крови».

Владимир Владимирович Набоков

Литературоведение

Похожие книги

История Петербурга в преданиях и легендах
История Петербурга в преданиях и легендах

Перед вами история Санкт-Петербурга в том виде, как её отразил городской фольклор. История в каком-то смысле «параллельная» официальной. Конечно же в ней по-другому расставлены акценты. Иногда на первый план выдвинуты события не столь уж важные для судьбы города, но ярко запечатлевшиеся в сознании и памяти его жителей…Изложенные в книге легенды, предания и исторические анекдоты – неотъемлемая часть истории города на Неве. Истории собраны не только действительные, но и вымышленные. Более того, иногда из-за прихотливости повествования трудно даже понять, где проходит граница между исторической реальностью, легендой и авторской версией событий.Количество легенд и преданий, сохранённых в памяти петербуржцев, уже сегодня поражает воображение. Кажется, нет такого факта в истории города, который не нашёл бы отражения в фольклоре. А если учесть, что плотность событий, приходящихся на каждую календарную дату, в Петербурге продолжает оставаться невероятно высокой, то можно с уверенностью сказать, что параллельная история, которую пишет петербургский городской фольклор, будет продолжаться столь долго, сколь долго стоять на земле граду Петрову. Нам остаётся только внимательно вслушиваться в его голос, пристально всматриваться в его тексты и сосредоточенно вчитываться в его оценки и комментарии.

Наум Александрович Синдаловский

Литературоведение