Лень, алчность и понты

И Афанасий быстро снарядился в экспедицию, взял фонарик, веревку, карту, термос с чаем, два столовых ножа, топор, кусачки, молоток, две лопаты, оделся во все дачно-огородное и в пять часов того же дня выкатил из гаража на машине тестя. Ездил он на ней по доверенности - в любое время, у тестя было плохое зрение, и машиной он не пользовался. Да и Афанасий ей пользовался редко - был этот "жигуленок" чиненный-перечиненный, что хоть сейчас его на свалку.

Поплутав у какой-то деревушки, а потом заехав в лесной тупик, Афанасий остановился и задал себе вопрос: "Что я делаю?" И стал размышлять:

"Бандиты убили троих. Возможно закопали ещё нескольких. Даже если там клад, что я с ним буду делать? Хотя деньги не помешали бы, взял бы часть. А если наркотики? Нужно опять закопать или заявить? Менты все купленные, меня потом мигом вычислят и отомстят".

Он решил не связываться. Выбрался на шоссе и направился домой. Но через полкилометра увидел еловый массив и дорожку к нему, петляющую вдоль поля. Руки как-то сами собой повернули руль влево, и Афанасий понял, что это судьба, он уже не сомневался, что это то самое место.

Подъехал к поляне он уже в сумерках, но не притормозил, а лишь отметил взглядом - куча хвороста на месте. У водоема он остановился. Ни сгоревшей машины, ни шалаша. На месте шалаша холодные угли.

"Рвать надо отсюда", - подумал он, вспомнив выпяченные глаза окровавленного Годика. И никак ему не входило в голову: как среди этих невинных лесов и полей, на этой загадочно появившейся во вселенной Земле могут шляться какие-то одетые в шмотки существа и лишать друг друга зверскими способами жизни ради тех же шмоток и тех же килограммов вкусной еды.

"Человек болен, а цивилизация - это смертельная болезнь."

И ему вновь захотелось забраться в глушь, подальше от Москвы, где можно жить обычной земной жизнью.

"Продам квартиру , и будут деньги на переезд и устройство", - думал он, а сам уже предусмотрительно загнал машину за поворот в кусты, вылез и достал из багажника лопату, топор и фонарик.

Теперь он все делал механически: отбросил хворост, увидел чуть осевшую землю, определил квадрат и стал быстро копать, осторожно втыкая лопату в землю.

Солнце уже почти зашло, когда он зацепил что-то лопатой и увидел кусок целлофана. "Трупы!" - ужаснулся он. Ковырнул ещё , и железо лопаты звякнуло обо что-то твердое. Осторожно, снимая слой за слоем и разорвав целлофан, он добрался до этого непонятного "что-то" - и увидел сундук. Настоящий антикварный сундук, окованный железом и с металлической ручкой наверху. Но мало того, рядом с сундуком лопата воткнулась в мягкое, что оказалось большим непромокаемым мешком, черным, как смола.

"Ни дать - ни взять - пиратский клад!" И Афанасий с азартом стал выдергивать мешок. Это ему удалось. В нетерпении он всадил нож в черный бок и распорол его, словно брюхо животного.

Все что угодно он ожидал увидеть, но только не такое: это были аккуратные прямоугольные пачечки долларов, каждая завернута в целлофан. Боясь зажигать фонарик, Афанасий вытащил и распотрошил одну - сто долларовые купюры!

"Сколько же их здесь?!" - он так и не понял - вслух он воскликнул или про себя, но зато понял, что дрожит абсолютно всем телом. В голове у него все поплыло: и деревья, и небо, и темный лес, и яма, и мешок. Он никак не мог сосредоточиться и ничего не предпринимал минуты две. Просто притулился к краю ямы и обессилел.

Но скоро инстинкт будто прошептал где-то внутри его: "сматывайся скорее!" И тогда Афанасий заметался: он выдернул из ямы мешок и помчался с ним к машине, не чувствуя тяжести, закинул свою находку на заднее сиденье, схватил кусачки и молоток и снова к яме. На земле он увидел несколько выпавших из мешка пачек, но решил их подобрать позже. Он сразу осознал, что сундук одному ему не извлечь, и что лучше его вскрыть в яме. Там и колотил он по нему, что есть мочи, прямо по крышке и железу. Но это была бесконечная затея - вещь оказалась добротной и не помогал даже топор.

Тогда он снова принялся копать, временами останавливаясь и вслушиваясь в наступившую темноту.

С одного боку обнаружился висячий замок, кусачками замочные петли было взять нельзя, и тогда вновь застучал топор, высекая из железа искры. Афанасий совершенно ополоумел, во что бы то ни стало решив добиться своего. Первобытный варвар и вандал проснулись в нем и завладели его воспаленным сознанием. Им было начихать, что звуки далеко разносятся, что сундук антикварная редкость, что в любой момент у ямы может появиться кто угодно и запросто проломит голову. Одна лишь цель - добраться и заполучить - двигала варваром и вандалом. Они, словно два черта, прыгали и плясали внутри Афанасия, так же страстно и безумно, как тысячелетиями они громили и заполучали города и их богатства. И ни одна здравая мысль не шептала уже внутри его: беги, Афанасий, на твой век и того хватит. Он бы лучше все отдал, чем не добрался до содержимого сундука.