Ленин

– Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях{95}.

Ясно все до пронизывающей определенности: «Мы здесь решали. Ильич считал…» В Екатеринбурге все эти чекисты-убийцы юровские – кровавые исполнители воли Политбюро, воли Ленина. При его огромном авторитете слово Председателя Совнаркома – решающее. Основные, главные цареубийцы находились в Москве. Впрочем, в этом мало кто сомневался и раньше.

17 июля, когда в начале суток в Екатеринбурге была зверски расстреляна вся семья Романовых, Ленин ведет свой обычный день: председательствует, диктует телеграммы, пишет записки, принимает наркомов, подписывает декреты, читает сводки и донесения. В этот же день изучает доклад заместителя наркома просвещения М.Н. Покровского о необходимости сооружения в Москве пятидесяти (!) памятников выдающимся революционерам, «прогрессивным» деятелям литературы и искусства…

Едва придя к власти, большевики организовали форменные антиисторические погромы, снося десятки памятников «лицам эксплуататорских классов», тщетно стремясь заставить предать забвению прошлое и торопясь быстрее заполнить опустевшие пьедесталы «пролетарскими героями». Пройдет немного лет, и тысячи, десятки тысяч (!) каменных, бронзовых, чугунных, бетонных, гипсовых идолов большевистских вождей заполнят площади, скверы, парки, дворцы городов великой страны… Естественно, ландшафт «страны Советов» не будет «изгажен» изображениями «полоумного», «слабоумного», «изверга-идиота», «кровавого Романова». Но мы отвлеклись.

Вероятно, в ночь, когда свершалось преступление, Ленин обсуждал какие-то домашние дела с Надеждой Константиновной или думал, что он скажет завтра Ф.Ф. Раскольникову, которого посылает на Восточный фронт. А может быть, вспоминал о своих контактах с Романовыми? Например, где-то накануне нового, 1918 года ему доложили о просьбе бывшего великого князя Михаила Романова (в пользу которого отрекся Николай, но брат не принял корону) переменить свою фамилию на фамилию жены и стать «гражданином Барсовым». Это могло спасти брата царя хоть на какое-то время. Михаил надеялся, что ему удастся уехать за границу. Ленин знал, что Михаил встретил Февральскую революцию лояльно, даже ходил с красным бантом в петлице, ничем не запятнал себя в борьбе с большевиками. Ленин, отодвинув бумагу, холодно бросает: этим вопросом он заниматься не будет…{96}

Решение Ленина было приговором.

Михаила Александровича Романова вскоре арестовали и отправили в Пермь. В ночь с 11 на 12 июня 1918 года группа большевиков во главе с В.А. Иванченко вывезла Михаила и его личного секретаря англичанина Джонсона за город и расстреляла. Без всякой видимости суда. То было кровавой расправой.

Через несколько лет, когда сознание людей было уже основательно загажено, участники убийства Марков А.В. и Новоселов И.Г. затеяли тяжбу, кому должна принадлежать «историческая слава» за этот «подвиг». В своем письме в Истпарт ЦК ВКП(б) Новоселов детально, подробно описал дикую расправу над беззащитным Романовым и его секретарем, разграбление убийцами их личных вещей.

Трагедия в Екатеринбурге свершилась. Сообщили на всю Россию, а через радио и на весь мир, что расстрелян «один Николай Романов», ибо вскрыт был «крупный заговор с целью побега бывшего царя. В условиях Гражданской войны это могло бы принести дополнительную опасность для пролетарской революции. Семья Романова отправлена в безопасное место». Все сказанное в печати и на радио по поручению Свердлова абсолютно не соответствовало истине{97}.

В конце 1921 года в Екатеринбурге вышел сборник «Рабочая революция на Урале» тиражом около 10 тысяч экземпляров. В книге была помещена статья П.М. Быкова «Последние дни последнего царя» [11] . В статье говорится, что «вопрос о расстреле Николая Романова и всех бывших с ним принципиально был разрешен в первых числах июля. Организовать расстрел и назначить день было поручено президиуму Совета»{98}.

П.М. Быков писал по довольно свежим следам, не будучи еще сдавленным гэпэушной цензурой. Он верно говорит о расстреле не только царя, но и «всех бывших с ним». Кто же мог поручить президиуму «организовать расстрел»? Совет, по имеющимся данным, в июле не собирался. Значит, это могла сделать только Москва?! Именно так.

Заместитель коменданта «Дома особого назначения» Г.П. Никулин вспоминал много позже, отвечая на вопрос:

– Известно ли было предварительно Ленину, Свердлову, другим руководящим центральным работникам о расстреле царской семьи?

– Поскольку Голощекин (военный комиссар Уральской области) два раза ездил в Москву для переговоров о судьбе Романовых, то следует, конечно, сделать вывод, что об этом именно шел разговор…{99}