Ленин и философия

Именно этот процесс без субъекта и извлечет из главы об абсолютной Идее тот, кто умеет читать гегелевскую «Логику» «глазами материалиста». Г-н Ипполит убедительно показал, что гегелевская концепция истории не содержит в себе ничего от антропологии. И вот доказательство: История есть Дух, это последняя стадия отчуждения процесса, который «начинается» с Логики, затем продолжается в Природе и находит завершение в Духе, то есть в том, что может быть представлено в виде «Истории». Для Гегеля — вразрез с ошибочными утверждениями Кожева и молодого Лукача, а затем и многих других, словно стыдящихся Диалектики Природы, — диалектика вовсе не является неотъемлемым свойством Истории, а это означает, что История не содержит в себе, в каком бы то ни было субъекте собственную первопричину. Марксистская традиция была глубоко права, подхватив тезис о диалектике Природы, который равнозначен (помимо других своих значений) полемическому утверждению, что история есть процесс без субъекта, что проявление диалектики в истории не связано с присутствием какого-либо субъекта, будь то абсолют (Бог) или всего-навсего человек, а стало быть, у Истории нет ни первопричины, ни субъекта в философском смысле. Здесь для нас важно то, что даже Природа не является у Гегеля первопричиной самой себя, что даже она — результат процесса отчуждения, который начался не с нее, а значит, процесса, чья первопричина вне его самого, то есть в Логике.

И тут все становится прямо захватывающим. Ибо Ленин, разумеется, решительно отметает нелепейшую идею о Природе как результате отчуждения Логики, но при этом он утверждает, что глава об абсолютной Идее почти что проникнута материализмом. Это поразительно.

В самом деле, каков статус Логики у Гегеля? Он двойствен: с одной стороны, Логика есть первопричина, до которой ничего не было и с которой начинается последующий процесс отчуждения. А значит, на первый взгляд у этого процесса отчуждения есть Субъект — Логика. Но если получше вчитаться в главу об абсолютной Идее и вдуматься, какой может быть «природа» этого Субъекта, который должен быть абсолютным, то понимаешь, что он есть первопричина, отрицаемая как таковая. Выделим два момента, где это проявляется со всей очевидностью.

Во-первых, начало Логики, которая, начавшись, сразу же отрицает то, что послужило ей началом, поскольку сразу же приравнивает бытие и ничто, а это может означать лишь одно: нужно заявить о наличии первопричины и в то же время отрицать ее наличие, то есть отрицать наличие субъекта, как только будет заявлено о его наличии.

Во-вторых, в знаменитом тезисе Гегеля о том, что абсолютная Идея — это попросту абсолютный метод, который, будучи не чем иным, как движением процесса, на деле оказывается идеей процесса, каковая и есть единственный Абсолют.

Именно к этому двойственному тезису Гегеля Ленин и применяет свое материалистическое прочтение. Вот почему его внимание приковано к абсолютной Идее. Он очищает это понятие от шелухи, оставляя абсолют и отбрасывая идею, то есть, другими словами, Ленин извлекает у Гегеля следующую мысль: в мире существует только одна абсолютная вещь, это метод или концепт процесса, сам по себе являющийся абсолютным. А поскольку Гегель сам подвел его к этой мысли, заявив, что начало Логики — это бытие = ничто и роль Логики — это первопричина, отрицаемая как таковая, Субъект, отрицаемый как Субъект, то Ленин находит тут подтверждение того, что необходимо (он понял это еще раньше, внимательно прочитав «Капитал») устранить всякую первопричину и всякий субъект и сказать: абсолютным является процесс без субъекта, происходящий одновременно в реальности и научном познании.

Поскольку упомянутая мысль постоянно просвечивает, да-да, буквально просвечивает под кожей, то достаточно счистить эту тонкую кожицу, и перед нами предстанет марксистско-ленинский концепт материалистической диалектики, движения как абсолюта, абсолютного процесса реальности метода, а если точнее, фундаментальной научной ценности концепта процесса без субъекта, каковой мы можем наглядно видеть в «Капитале» и в других исследованиях, например у Фрейда.

Таким образом, в главе об абсолютной Идее мы находим подтверждение материалистического тезиса о материальности бытия и объективности научного познания — подтверждение более чем убедительное, но в то же время озадачивающее.

Оно должно глубоко озадачивать того, кто читает Гегеля, не прочитав Маркса, и нисколько не удивляет читателя, уже знакомого с Марксом. Скажу больше: оно не удивит и того, кто, даже не прочитав Гегеля, то есть в полном неведении, но с глубоким пониманием сути дела решит дать оценку гегелевской философии, как это сделал в 1894 году молодой человек двадцати четырех лет, написавший о Гегеле двенадцать страниц, о которых мы беседуем с вами сегодня.