Ленин и Сталин в творчестве народов СССР

Показать бы, похвалитьсяНашей хваткой боевой.Приезжай, товарищ Сталин,Приезжай, отец родной!Мы пошлем тебе навстречуВсех стахановцев полей,Мы дадим джигитам храбрымСамых лучших лошадей.

3

Будешь ехать через поле —Полюбуйся чистотой, —Как хлеба цветистым маемУмываются росой.Будешь ехать — сам увидишь —На колхозном на дворе

Расцветают наши детиАлым маком на заре.

4

На большом пиру казачьемНаши девушки споют,Зануздают самолеты,Шелком небо разошьют.От высокого КазбекаДо каспийских береговЛьется жизнь, тобой согрета,Жизнь советских казаков.

Колхозная казачья

Волны мутные шумели,Шумят теперь чистые…Наши песни полетелиК Сталину ручьистые.

Дорогой товарищ СталинИх в Кремле услышит,Он письмо в степные далиКазакам напишет…А мы коня вырастимДля отца родного,Вымоем да вычистимДруга боевого.Эх, да конь, да чистокровныйДона буйного рысак!Скоро к нам приедет СталинВ степь, почетный наш казак.Разбело-белым платочкомКоня вытрем. Он — огонь!Не замажется платочек,

Так уж вымыт будет конь.И нарядная уздечкаБудет кольцами звенеть,Позолоченным колечкомБудут стремена гореть…Он на этом на конеПролетит по всей стране,Он заедет в поле к намИ проедет по цветам…О себе ему расскажем,Эх, про соколов споем,Нивы буйные покажемИ степями проведем…Вот по небу ходит солнце,Пики искрятся в степи.Едут, едут комсомольцы

По счастливому пути!Синий Дон волною бьетсяО крутые берега…Наша песня раздается,Мчится пулей на врага.

Из песни, записанной в колхозе «Красный луч», Алексеево-Лозовского района, Северо-Донского округа.

Ф. Панферов. Среди мастеров земли

(Отрывок из романа «Творчество»)

Зал бушевал…

Казалось, не будет конца этому безудержному вес-торгу людей. Люди били в ладоши, что-то кричали, каждый по-своему, каждый о своем, и их аплодисменты то затихали, то снова взрывались и оглушающей волной неслись туда — к Сталину, вождю народов.

Сталин стоял за столом президиума. Опустив глаза, он горбился и прятался за наркома Ворошилова. Казалось, тут на сцене этот твердый человек был впервые выбит из своего обычного состояния бурей аплодисментов, криками представителей полей, огородов, конюшен, тракторных бригад… и он, не в силах сдержать этот буйный восторг людей, горбился и прятался за спину Ворошилова. Но Ворошилов сам аплодировал. Он широким размахом бил в ладоши и, смеясь, кивал головой в зал, как бы поддавая жару. Заметя, что Сталин скрывается за него, он отступил на шаг и сам скрылся за Сталиным. И тогда от взрыва аплодисментов задребезжали стекла, заколыхались тяжелые, золоченые люстры.

— Сталину-у-у!

— Отцу нашему-у-у! — неслось из семи тысяч глоток.

И вот на какую-то секунду аплодисменты стихли, кто-то в дальнем углу запел «Интернационал». Сталин глубоко вздохнул, поднял глаза и посмотрел в зал… и песня мгновенно смялась новым взрывом аплодисментов, а Сталин не выдержал, поднял руку кверху, повернул ее ладонью к знатным людям страны — и семь тысяч делегатов дрогнули, ибо каждому из них показалось: Сталин поднял руку ему, для него…

Прошло пять, десять… пятнадцать минут. Люди все неистовствовали, аплодировали, кричали, пробовали запеть «Интернационал», но тут же сминали тесню. Многие из них уже охрипли, многие, уже переполненные радостью, рыдали, многие рвались к столу, чтобы вплотную посмотреть на Сталина, чтобы навсегда запечатлеть его в своей памяти.