Ленин и Троцкий. Путь к власти

Основная идея, заключённая в этих строках, в том, что рабочие не понимают политику и не нуждаются в ней. Из этого следует, что в революционной партии нет никакой необходимости. За демагогией о независимости рабочих от руководящей интеллигенции на самом деле скрывалась независимость рабочих от марксизма. Опасность этой идеи была очевидна. Если бы аргументы «экономистов» были приняты, партии пришлось бы раствориться в политически неискушённой массе рабочих. Уже на встрече новых лидеров петербургского «Союза борьбы» с Лениным и Мартовым в феврале 1897 года Тахтарев выступил с предложением автоматически вводить в состав «Союза борьбы» делегатов от центральной группы рабочих. Ленин не отказывался от рекрутирования в партию рабочих, но выступал против размывания границ между партией, включавшей в себя самых передовых рабочих, и широкой организацией рабочего класса, особенно в тот момент, когда партия, будучи на нелегальном положении, боролась за своё существование.

Как и следовало ожидать, «экономизм» в целом и «Рабочая мысль» в частности высоко оцениваются современными буржуазными критиками большевизма. Эти критики готовы пойти на любые бессовестные искажения фактов, лишь бы очернить всё, что связано с именем Ленина. Суть искажений такова: «экономисты» были демократами, они сделали партию открытой для рабочих; Ленин же, будучи заговорщиком-элитаристом, стремился сохранить власть в руках малочисленной клики интеллигентов, прежде всего в своих руках. Типичный образчик таких искажений – книга Аллана К. Уилдмана «Подготовка революции рабочих» (The Making of a Worker’s Revolution

). Эта книга – плохо замаскированная попытка побить Ленина аргументами «экономистов». К несчастью, факты – упрямая вещь. После отчаянных поисков Уилдман обнаружил, что в редколлегию «Рабочей мысли» входил только один представитель рабочего класса. Возглавляли газету интеллигенты из группы Тахтарева. Многие из них закончили как либералы и заклятые враги социализма, что объясняет сочувственное отношение к ним в буржуазных исторических трудах. Так вот, на 130-й странице упомянутой работы Уилдман вынужден признать, что, «несмотря на контроль над руководством, сторонникам “Рабочей мысли” не удалось ввести рабочих в “Союз борьбы”, и это явно шло вразрез с их теоретическими обязательствами»^[115]

.

Впрочем, попытки заискивать перед «массами», говоря с ними снисходительно, оказываются вполне успешными. Подлинно революционная рабочая газета должна не просто отражать настоящее положение дел, в том числе сознательность рабочих. Она должна, беря за основу текущий уровень сознательности пролетария, поднимать, развивать его, знакомя его с задачами, поставленными историей. Наряду с агитационными статьями, знакомящими читателя с бытом и проблемами рабочих, в газете должны быть пропагандистские статьи по общим вопросам, а также немного теории. Даже Уилдману, горячему поклоннику «Рабочей мысли», пришлось признать, что чтение «о бесконечных жульничествах, надувательствах со стороны начальства или о хулиганских выходках делегатов-рабочих [то есть бригадиров], особенно когда это чередуется с яростным негодованием, через несколько колонок становится утомительным»^[116]. Рабочий может купить такую газету один или два раза, а потом, поняв, что в газете размещается информация, которая ему и так хорошо известна, и что в ней нет ничего, что могло бы развить его сознательность или научить его чему-то новому, он, предвкушая скуку, просто перестаёт её читать. В самом деле, зачем покупать газету, которая сообщает вам о том, что вы и без того знаете?

Интеллигенты-теоретики «Рабочей мысли», которые на словах безмерно возвышали рабочих, на практике демонстрировали к ним презрение, свысока общаясь с ними со страниц газеты, которая просто ярко преподносила информацию о стачках. Стремясь к популяризации и созданию массовой газеты, «экономисты» недооценивали рабочий класс, плетясь у него в хвосте. Этот факт вскрылся во время стачек на фабриках Максвелла и Паля в декабре 1898 года. Бастующие рабочие, столкнувшись с жёсткими мерами полиции, приняли решение защищать себя. Письма рабочих, попавшие в руки социал-демократов, показали, что подготовка и революционность пролетариата находились на более высоком уровне, чем считали «экономисты».

Вот что писала одна работница после сражения на Выборгской стороне:

«Вы не знаете, как мне обидно и всем нам. Уж очень хотелось пройти на Невский или в город. Уж очень горько умирать, как собаке, в углу, чтоб никто даже не видел… И вот что ещё хочу я вам сказать: хоть и очень многих у нас взяли, – может, их нет больше совсем, – а всё-таки мы твёрдо будем стоять»^[117]

.

Другой рабочий замечает:

«Жаль, что у нас не было знамени. В другой раз будет и знамя, и пистолеты достанут»^[118].