Ленин в 1917 году

Результатом подобной «политики» мог быть только прогрессирующий развал, что и стало в послефевральской России происходить.

ПЕРВЫЙ политический послефевральский кризис разразился в конце апреля 1917 года.

18 апреля (1 мая) министр иностранных дел Временного правительства Милюков направил правительствам стран Антанты ноту с заявлением о «всенародном стремлении довести мировую войну до решительной победы и намерении Временного правительства соблюдать обязательства, принятые по отношению к союзникам».

Большевики призвали народ к демонстрациям протеста, и 20–21 апреля (3–4 мая) на улицы вышло 100 000 человек с лозунгами: «Долой войну!», «Вся власть Советам!».

На Невском проспекте произошли столкновения, была стрельба, а кончилось тем, что 2 (15) мая Милюков и военный министр Гучков были выведены из состава Временного правительства.

В то время в России «гостил» французский министр по делам вооружений «социалист» Альбер Тома, вначале обрадованный энтузиазмом многотысячной толпы «за Милюкова», собравшейся на Марсовом поле. В своих мемуарах Милюков и французский посол Морис Палеолог красочно расписывали этот «концерт-митинг», где Милюков произнёс речь, «вибрировавшую, — по словам Палеолога, — патриотизмом и энергией»… Однако инициированная большевиками намного более массовая демонстрация выявляла иную сторону ситуации.

Милюков в эмиграции писал, что «общее настроение толпы отнеслось к ленинцам неодобрительно», что в демонстрации большевиков «участвовали рабочие подростки, не скрывавшие, что им за это заплачено по 10–15 рублей»… Но это всё было ложью и «жалобами на лестнице» — Милюкова из правительства выставили. Зато во Временное правительство — теперь уже коалиционное, вошли представители Петросовета — меньшевистские и эсеровские, естественно.

Все стенания Милюкова разбиваются о простой факт — ему и Гучкову пришлось уйти, и не якобы подкупленные «рабочие подростки» стали тому причиной, а быстрая утрата доверия к Временному правительству широких масс, и прежде всего — столичных рабочих. А их в чиновной столице насчитывалось почти 400 тысяч человек, треть из которых составляли женщины. Эта сила в подкупленных подростках не нуждалась. Но и Ленин пока подавляющим доверием масс не пользовался.

Был и ещё один неоднозначный момент — «правое» крыло в руководстве самих большевиков… Наличие собственных «правых» выяснилось практически сразу после возвращения Ленина — его ясная позиция позволяла быстро прояснять и позиции остальных. Скажем, апрельской Всероссийской конференции предшествовала 1-я Петроградская общегородская конференция РСДРП(б) во дворце «царско-великокняжеской» фаворитки балерины Кшесинской — заняв его, большевики сделали дворец своим штабом. И уже на общегородской конференции Зиновьев и Каменев были склонны поддержать Временное правительство, не форсируя социальную революцию.

Всё же ленинская резолюция получила тогда тридцать семь голосов против трёх.

Победил Ленин и на Всероссийской конференции, но вряд ли его эта победа очень обрадовала — она ведь была одержана над своими! И среди них был «Григорий» — Зиновьев. Вместе с «Григорием» он в эмиграции съел не менее пуда соли, который по подсчётам досужих педантов съедается примерно за пять-шесть лет, и вот теперь между ними начинался «раздрай»…

Неоднозначность положения показали и выборы в ЦК на Апрельской конференции: наряду с Лениным, Сталиным, Свердловым и Смилгой в него вошли «умеренные» Каменев, Ногин, Милютин и Зиновьев…

Давно сказано: «Избави меня, Боже, от друзей, а от врагов я как-нибудь сам избавлюсь». Но в том-то была и загвоздка, что «друзья» Ленина имели и «дореволюционный стаж», и авторитет в массах — как партийных, так и рабочих… Нельзя же было просто сказать тому же «Григорию» Зиновьеву: «Не путайся под ногами!»

Так или иначе, первый российский «временный» кризис был преодолён за счёт вхождения во Временное правительство членов Петросовета. Меньшевик Ираклий Церетели стал министром почт и телеграфов, эсер Виктор Чернов — министром земледелия, «трудовик»-меньшевик Михаил Скобелев получил кресло министра труда, лидер «энесов» — народных социалистов Алексей Пешехонов был назначен министром продовольствия, эсер Павел Переверзев — министром юстиции.

Александр Керенский вошёл в первое коалиционное Временное правительство в качестве военного и морского министра.

Дело имущей Элиты в России было пока что спасено, но… Но крах такого политического «руководства» был лишь делом времени.

Ну, в самом-то деле! Чего иного, кроме краха, можно было ожидать, если тот, кто объявлял себя выразителем коренных интересов рабочих, в решительный момент согласился заведовать почтой, другой «защитничек», став министром труда, не предпринял никаких мер по установлению рабочего контроля в сфере труда, «народный социалист» Пешехонов не смог обуздать спекуляцию продовольствием, эсеровский министр земледелия Чернов отказывал селу в конфискации помещичьих земель, а эсеровский военный министр Керенский начал готовить новое кровавое наступление во имя Антанты?

Как тут не леветь массам?