Ленин в жизни

Кто-то из охотников писал, что, когда они были на охоте, там, где стоял Владимир Ильич, вышла лиса и сразу убежала. «Что же вы не стреляли, Владимир Ильич?» Тот ответил якобы: «Она очень хорошая, красивая, жалко стрелять». Насколько это верно, не знаю. Я знаю, что на охоте, там, где нужно было стрелять, он добросовестнейшим образом стрелял. Попадет, не попадет, но стрелял добросовестнейшим образом...

Д. И. Ульянов. С. 180

За зайцами Владимир Ильич отправлялся иногда зимой на острова Енисея на целый день. И все же, как пишет и Надежда Константиновна, «охотник Владимир Ильич не особенно страстный».

А. И. Ульянова-Елизарова [2].

С. 100

Но именно там и тогда произошел знаменательный эпизод с зайцами, записанный потом Надеждой Константиновной в воспоминаниях. Эпизод этот для меня несомненен как приступ и вспышка той таящейся в человеке болезненной, патологической агрессивности, которая, как помнит читатель, проявлялась и раньше. А проявление ее в недалеком будущем обагрит горячей, тяжелой соленой волной крови всю российскую землю.

«Его жена в своих воспоминаниях о нем рассказывает, как однажды в Шушенском он охотился на зайцев. Была осень, пора, предшествующая ледоставу. По реке шла шуга — ледяное крошево, готовое вот-вот превратиться в броню. На маленьком островке спасались застигнутые ледоставом зайцы. (Как тут не вспомнить русскому человеку про деда Мазая! — В. С.) Владимир Ильич сумел добраться в лодке до островка и прикладом ружья набил столько зайцев, что лодка осела под тяжестью тушек. Надежда Константиновна рассказывает об охотничьем подвиге антипода некрасовского деда Мазая с завидным благодушием. Способность испытывать охотничье удовлетворение от убийства попавших в естественную западню зверьков для Ленина характерный штришок».

Выписано из книги Доры Штурман «В. И. Ленин». ИМКА-пресс. Париж. 1989, стр. 61.

В. А. Солоухин.

С. 116117

Охотником, знающим дело, он не был никогда.

Д. И. Ульянов. С. 180

Азарт на охоте — ползанье за утками на четвереньках.

Н. К. Крупская. С. 372

В тот период, когда ко мне «благоволила» и Крупская, она часто рассказывала о разных фактах из его (Ленина) жизни. Лишь после одного происшествия, о нем я скажу позднее, она стала весьма осторожной или, употребляя выражение из ее «Воспоминаний», «скупой» в своих рассказах. Я узнал от нее, что, будучи в ссылке в Сибири, Ленин, желая возможно скорее и лучше овладеть немецким языком, решил переводить с русского на немецкий и обратно произведения авторов, которых он знал и любил. В 1898 г. в качестве приложения к журналу «Нива» было издано полное собрание сочинений Тургенева. Ленин именно потому, что еще со времен юности любил Тургенева, попросил родных прислать ему это собрание вместе с немецким словарем, грамматикой и существующими переводами на немецкий язык произведений Тургенева. «Мы, — рассказывала Крупская, — иногда по целым часам занимались переводами... Ильич выбирал у Тургенева страницы, по тем или иным причинам наиболее для него интересные. Так, с большим удовольствием Ильич переводил ехидные речи Потугина в романе «Дым». (Выражение «ехидные речи» Потугина слишком мягко! Ведь Потугин доказывал, что Россия ничего не дала мировой цивилизации и культуре, что «даже самовар, лапти, дуга — эти наши знаменитые продукты, — не нами выдуманы». Он высмеивал русскую науку: «...у нас, мол, дважды два тоже четыре, да выходит как-то бойчее». Ныне в Кремле объявлено, что все мировые открытия и изобретения сделаны в СССР — России, она венец мировой культуры, поэтому Потугина за «подлое», «изменническое, космополитическое преклонение перед Западом», наверное, посадили бы в концлагерь или прикончили бы в подвале МГБ. Роман «Дым», насколько мне известно, не перепечатывается в СССР, так же как, но уже по другим причинам (оскорбление революции), тургеневский роман «Новь». Речи Потугина в «Дыме» представляют в русской литературе крайнее, искривленное, перегнутое проявление западничества. Это по поводу «Дыма» Достоевский злобно писал, что Тургеневу (Кармазинову в «Бесах») водосточные трубы в Карлсруэ дороже всех вопросов России. Очевидно, Ленин в Сибири был охвачен «низкопоклонством» перед Западом — раз «с большим удовольствием переводил ехидные речи Потугина»! — Примеч. Н. Валентинова).

Н. Валентинов [1]. С. 29

Я английский язык в тюрьме учила по самоучителю, никогда ни одного живого английского слова не слыхала. Стали мы в Шушенском Вебба переводить — Владимир Ильич пришел в ужас от моего произношения: «У сестры была учительница, так она не так произносила». Я спорить не стала, переучилась. Когда приехали в Лондон, оказалось — ни мы ни черта не понимаем, ни нас никто не понимает...

Н. К. Крупская. С. 47

Еще помню — починил изгородь, когда были в ссылке.

Н. К. Крупская. С. 367