Ленинградская зима. Советская контрразведка в блокадном Ленинграде

Увидел его и сам тоже заулыбался. Рост у Старикова — от силы полтора метра. Ватник на нем почти как пальто. Под шапку, чтобы не валилась на уши, повязан платок. Носик — кнопочка. Глазки — пуговички. На дворе зима, а у него веснушки во все его круглое лицо. И это он три дня назад уничтожил вражеский танк! Факт! Сергей Трофимович Стариков. Так он рекомендуется сам, и, по свидетельству однополчан, так он представлялся еще до танка.

О том, как было дело, он рассказал мне неторопливо хриплым моряцким голоском, неумело посасывая папиросу, которая у него то и дело гасла. Вот его рассказ в точности:

— Я был в боевом охранении. Заступил в ночь. Жуткий холод. Я занялся окопчиком. Долблю да долблю землю и, значит, все углубляюсь, а по причине работы холода не испытываю. Даже интерес появился: как я глубоко могу в землю врезаться? Про танки я и не думал.

Интересно — чем глубже вкапываюсь, тем земля теплее. В общем, зарылся во как — руки снаружи не видать. Но все сделал, как учили: приступочку для стрельбы стоя, еще одну — для удобства вылаза и еще — вроде бы печурочка для боеприпасов — аккурат у меня было две ручные гранаты и две горючие бутылки. Ну, опустился на дно — ноги под себя, руки в рукава. Воротник вверх. Спиною — плотно к стене. И сижу. И, прямо скажу, задремал.

Сколько я так дремал, не знаю, потому как не знаю, сколько я провозился со своим рытьем. Проснулся и слышу, вроде бы как земля за спиной у меня подрагивает и шевелится.

Быстренько встаю ногой на приступочку и высовываюсь.

Увидел… и растерялся — прямо на меня прет танк. Здоровый. Земля из-под него брызжет. А я, как последний дурак, хватаю гранату и, не сорвав кольца, кидаю ее. Попал, и она скатилась с него, а я уже носом слышу, как горелым маслом пахнет. И тогда я нырнул в свой окопчик. И сел там на корточки.

Вдруг как загрохочет, железо как завизжит! Глянул вверх, и душа у меня вон — вверху дно танка, все в масле, и чего-то блестит и гремит. И вижу, он на мне круг делает на одном месте. Думает, значит, что он втирает меня в землю, как плевок ногой. А я-то вижу, он меня не достает. Ясно вижу.

И тогда я стал думать…

А он покрутился и с моего окопчика сошел. Опять стало тихо.

Тогда я думаю: выскочит из танка какой, подбежит сюда и истребит меня, как мыша в норке. Я осторожненько ногой на приступочку и высунулся. Танк стоит ко мне задом, шагов пять до него, прямо мне в рот горелыми газами дышит.