Ленинградский панк

И внутри тебя ни счастья, ни злобы, а только странная досада, что все так не вовремя. Ты сгорел и возродился. И обновленный Феникс, похоже, уже не готов млеть, таять и обмирать от голоса Объекта. Но разговаривать при Мурзилке ты с ней не можешь. И не хочешь. Ты говоришь, обращаясь сразу к обеим:

– Подожди секундочку, – и выносишь телефон из комнаты, прикрывая срам аппаратом.

Как только ты выходишь, мгновенно осунувшаяся грустная Мурзилка спускает ноги с кровати и разводит руки в стороны.

– Вот и сказочке конец, – тихо говорит она.

Глава 59. Прощай, детка! Детка, прощай!

Объект в пижаме сидит на кровати. Накручивает гибкую пружинку провода, идущего от трубки к аппарату, на длинный палец. Осунувшееся лицо ее очень серьезно.

– Слушай, я тут, похоже, наворотила дел вчера. – Ни бодрости, ни оптимизма в голосе больше нет. Только раскаяние.

– Ну, да. Я в курсе.

Объект мысленно чертыхается, проклинает болтливого Дэна, встает с кровати и начинает нервно ходить по комнате с телефонным аппаратом, прижатым к груди.

– Вот и отлично, что в курсе! – Раскаяние исчезло. Теперь эстафету принимает наезд. Слегка истеричный, но вполне контролируемый. Даже доверительный какой-то наезд. – Ты пошел на БГ без меня. С одной из этих шлюшек. Жаб, как вы их называете. Я разозлилась. Хотела, чтобы ты ревновал, чтобы ты почувствовал то же, что и я. Я пошла в кино с твоим Дэном. Выпила. Ты же знаешь, мне совершенно нельзя пить. Дальше я ничего не помню. Даже, как домой пришла не помню. Представляешь?

Ты совершенно не хочешь ничего представлять. Напредставлялся уже. Ты хочешь вернуться в комнату к Мурзилке. Ее голова еще как будто лежит у тебя на коленях, и тебя переполняет нежность. Это так удивительно, что ты даже сам себе пока не веришь. Слушаешь себя и молчишь в трубку. Объект понимает твое молчание по-своему.

– Не знаю, что тебе там наговорил твой Дэн. Но он мне совершенно не нравится. Я просто хотела показать, как ты меня обидел…

Оба дураки. Тебе стоит простить ее, Энди. Ведь это же Объект. Она хотела, чтобы ты ее приревновал. Ты хотел, чтобы она тебя приревновала. Вы друг друга стоите. Признайся себе. Дэн и Мурзилка всего лишь играли вторые роли в ваших фильмах про любовь и ревность. Актеры поневоле, жалкие статисты…

– Ты просто хотела мне что-то показать или наказать? Знаешь, у тебя все отлично получилось. Поздравляю! Вот прямо все получилось отлично, – говоришь ты то, что собирался сказать ей все утро до встречи с Мурзилкой. Получается не очень эмоционально, зато искренне. – С Дэном мы из-за тебя подрались, из группы, которую я собрал ради тебя, я ушел, альбома, который я хотел подарить тебе на день рожденья, – не будет. И все из-за того, что кто-то, кому совершенно нельзя пить, ревнует на пустом месте!

– Ты что, больше не любишь меня? – то ли Объект хорошая актриса, то ли она действительно переживает. Ей так не хочется терять верного пажа. Придворного поэта. Свою дурную привычку. – Мы расстаемся? Вот так, из-за такой ерунды? Из-за вашего дурацкого альбома? Мне кажется, что ты больше расстроен из-за ссоры с Дэном, чем из-за меня.

– Да? Тебе так кажется? Знаешь, мне тоже сейчас много чего кажется. Например, что со мной сейчас что-то происходит, что-то новое, что-то очень-очень кайфовое. Так что я тебе даже благодарен. – Эх, все-таки ты не удержался, Энди. – Но пока я не могу тебе ничего объяснить. И не хочу.

В приоткрытые двери заглядывает уже полностью одетая Мурзилка. Даже в кедах. Ты машинально прикрываешь трубку рукой. Она печально провожает взглядом твой жест и с деланой веселостью говорит тебе:

– Прощай, Энди. Пожалуйста, помирись с Дэном. Запишите свой альбом. Он классный. А с девушкой своей ты помиришься обязательно. Она у тебя очень красивая. Привет ей. А я не хочу быть девчонкой на замену на время ваших ссор.

Мурзилка убегает. Бегает она быстро.

– Блин!

Ты голый, как последний идиот, с телефоном бежишь за Мурзилкой. Провода хватает до входной двери. Ты тупо тормозишь и встаешь перед ней. Мурзилка уже на улице. Убежала. А ты в ступоре. Рука с трубкой висит вдоль тела. Оттуда снизу в твою ногу продолжает верещать Объект.

– Что это? Кто там говорил? Это что, вчерашняя жаба? Это она? Она всю ночь была с тобой? А я-то, дура, распинаюсь тут перед ним!

Объект бросает трубку. К тебе наверх идут короткие гудки. Словно дефисы в предложении. «Зачем я, зачем я полюбила идиота?» Ты так и не спел свою песню-подарок Объекту. А Мурзилка убежала. Обиделась, дурочка. Обиделась, потому что ты ее обидел. Поступил с ней подло. В стиле Дэна. Может, хоть дверь закроешь? И оденешься, наконец? Хватит уже раскачиваться в прихожей с телефоном в руках!

Незапертая дверь уверенно открывается, и в коридор заходит чувак в серых парусиновых рабочих штанах и такой же куртке, в белой панаме на голове и с большой открытой коробкой в руках. В коробке провода и микрофоны. Телемастер какой-то. Может, дверью ошибся?