Ленинский тупик

Огнежка поглядела вокруг и лишь сейчас поняла, почему она все время вертит головой. Она ищет окна Ермака. В дальнем корпусе из красного кирпича, который словно подминает под себя пригорок. Они, видно, были погашены, ермаковские окна. А вот сейчас зажглись.

И Огнежка заторопилась к этому загоревшемуся яркому огню, осознав вдруг с беспощадной ясностью, что ей от самой себя не уйти..

Сколько времени она пытается оттолкнуть себя от Ермака. Обеими руками отталкивается. Мечется туда — сюда. Но как бы она ни рвалась, какие бы доводы ни приводила — себя не обмануть… Она задержалась посреди отвесной лестницы, обхватив согнутой в локте рукой железную перекладину и глядя на ермаковский огонь…

И тут раздался звенящий взрыв. Точно ударила в железный каркас тонная бомба. Это было последнее, что слышала Огнежка..

Как выяснили позднее, завершающий бетонный ригель Игорь Некрасов положил точно.

Оторопелый от сегодняшних откровений и сердечных встрясок, возбужденный до нельзя, Игорь не заметил в сгустившихся сумерках, что крюк не отцепили. А кто-то поторопился дать отмашку, мол, порядок… Игорь потянул крюк чуть на себя, в сторону…

Только что поставленная им последняя металлическая колонка каркаса со звоном свалилась на железобетонный регель, который еще не успели приварить, и он рухнул вниз. Два верхних этажа сложились в один. Именно здесь и работала бригада Староверова.

Кто-то слышал глухие крики и стоны.

Но остальные этажи еще стояли, однако тяжелый железобетонный ригель не задержался наверху. Попрежнему крушил все, с чем сталкивался. Шорохи и глухие удары, все ближе и ближе к земле, продолжались. Шорох нарастал. Дом вздрогнул, как живой.

И вдруг все двенадцать этажей, связанных «на живую нитку», рухнули мгновенно, Серая бетонная пыль взвилась над Москвой. И тут же осела. Кран смялся гармошкой.

Могильный холм из искрошенного бетона и скрученных балок разбирали несколько дней. В щели подавали из шлангов кислород, чтоб погребенные не задохнулись…

Тщетно. Домой не вернулись никогда… ни Игорь Некрасов, ни Шура Староверов, ни Нюра, ни тетка Ульяна, ни Силантий, ни Огнежка…

Остались в живых лишь Тоня, запертая в тот день в Бутырской тюрьме, да Тихон с Гущей, ускользнувшие на воскресную халтуру.

И Ермаков, которого отвезли в больницу с тяжелым инфарктом….

Виновными в катастрофе признали самих погибших, которые, де, гнались за строительным рекордом, нарушая все инструкции.

Так установила после тщательного расследования правительственная комиссия, которую возглавлял министр строительства Зот Иванович Инякин.

Погребенных не могли опознать. Похоронили в братской могиле. В сумерках, когда кладбище было закрыто. Без речей.

Утром на фанерке с фамилиями похороненных кто-то написал углем сверху. «Строители Ленинского проспекта».

Охране приказали стереть надпись, но на другой день она появилась снова, более крупными буквами и несколько измененной: ЖЕРТВЫ ЛЕНИНСКОГО ПРОСПЕКТА.

Ее сфотографировали — для Следствия. Установили пост: кто приходит?

Чаще других приходила Тоня Горчихина, давно взятая КГБ на заметку. Но дела против нее так и не возбудили. Опасались чего-то…

К тому же она вскоре уехала из Москвы, взяв на воспитание маленького Шураню Староверова.

Да как-то остался на ночь выйдя из больницы, Ермаков. Пролежал до утра, уткнувшись лицом в сырую траву.

Приложение к роману «Ленинский тупик»

Конвульсии издыхающей власти. Попытка исследования. Кратко о незабываемом.

Много дней я провел в поисках и изучении документов, непосредственно связанных с тем, что ранее увидел своими глазами. Выяснял подлинные причины и мотивы «непостижимого»…

К примеру, чем был так занят в давние дни и месяцы министр КГБ Шелепин, по общенародной кличке «ЖЕЛЕЗНЫЙ ШУРИК», когда отказался принять даже и на пять минут героя моей книги «ЕРМАКА», пытавшегося спасти невинного человека.

Узнать об этом доподлинно оказалось делом вовсе не трудным. О том, в свое время, писал и кричал весь мир. Кроме газеты «Правда», естественно.

В 58–61 годах «Железный Шурик» снаряжал на запад убийц. Сталин выкрадывал из Парижа и убивал белых генералов. Шелепин, верный сталинец, готовил и затем отправлял в Германию убийц — для уничтожения украинского повстанческого движения — Степана Бендеры, профессора Льва Ребега и даже журналистов-издателей «Посева», раздражавших Хрущева. Украденных уничтожали.

С украинскими повстанцами ГБ расправлялась посредством особого прибора, предложенного «учеными разработчиками» Андропова — форсунки в виде красивой зажигалки, выбрасывающей синильную кислоту. Сердце у жертвы останавливается. Отжил человек. Никто не виноват.

Эту «форсунку» продемонстрировал немецким властям один из убийц, ушедший на Запад после того, как получил из Москвы приказ о втором убийстве.

«Железный Шурик», не ведая того, был убежден, что все концы в воду спрятаны, и отправился с государственной миссией в Лондон. А там что ни день демонстрации против убийцы Шелепина. Заодно и Хрущева припоминали «незлым тихим словом».