Ленивый любовник

– Ничего особенного, – ответил полицейский. – Речь идет о совершенной ерунде в одном деле об убийстве. В прошлый понедельник из Восточной реки в районе Девятнадцатой улицы выловили труп мужчины. Это был…

– Некий Леонард Дайкес, – подхватил. Вульф, так как хотел сократить разговор и управиться с кроссвордом до обеда, – уважаемый делопроизводитель надежной адвокатской фирмы, возраст – около сорока лет. В воде пробыл около двух дней. На голове обнаружен след от сильного удара, но смерть наступила только в воде. До вчерашнего вечера полиция никого не задержала. Я читаю все сообщения об убийствах.

– Ну разумеется, – бросил машинально инспектор, сопровождая свою бестактность усмешкой. Он, оказывается, умел даже усмехнуться, когда требовалось. – Мы не только никого не задержали, но не смогли найти хотя бы какого-то следа. Нет абсолютно ничего. Сделали все, что делаем в таких случаях, но остались на мертвой точке. Этот тип жил в холостяцкой квартирке на Салливен-стрит. Пока мы туда добрались, в ней уже все было перевернуто вверх дном. Вы представляете? Квартира не ограблена, но кто-то там рылся.

Мы не отыскали ничего, что помогло бы следствию, не считая пустяка, который пригодится, если знать, к чему его приспособить.

Инспектор достал из внутреннего кармана пиджака пачку бумаг и, найдя среди них конверт, вытащил из него сложенный лист.

– Это было в книге. – Он протянул листок. – Я могу сказать ее название и номера страниц, между которыми лежала эта бумажка, но вы обойдетесь без лишней информации. – Крамер встал и вручил Вульфу четвертушку бумаги. – Можете посмотреть.

Ниро пробежал взглядом записку, а я встал и потянулся за ней, так как в мои обязанности входило знать обо всем, что творилось в конторе, чтобы в случае чего Вульфу было на кого свалить вину.

– Это почерк Дайкеса, – продолжал Крамер. – Бумага из блокнота для писем, который лежал на его столе. Несколько таких же блокнотов мы нашли в ящике этого стола.

Я внимательно осмотрел листок. Это была обыкновенная белая бумага размером шесть на девять дюймов. Наверху виднелось подчеркнутое «На выбор», написанное карандашом старательным, очень ясным почерком. Ниже шел список имен:

Синклер Мил

Синклер Сампсон

Берри Бауэн

Давид Йоркес

Эрнест Винсон

Дориан Вик

Берт Арчер

Оскар Шиф

Оскар Коли

Лоуренс Мак-Кью

Марк Мак-Кью

Марк Флик

Мак Флик

Луиз Гил

Льюис Гил.

Я отдал листок Крамеру и возвратился к столу.

– Ну и что? – нетерпеливо спросил Вульф.

– По дороге в центр я зашел, чтобы вам это показать. – Крамер сложил четвертушку бумаги и засунул в конверт. – Записка мало что дает невероятно, не имеет ничего общего с убийством, но она чертовски раздражает меня, вот я и заглянул сюда, чтобы узнать ваше мнение на сей счет. Дайкес записал на листке пятнадцать имен, и ни одного из них нет в телефонной книге Нью-Йорка.

Мы не нашли следов людей с именами из списка. Никто из знакомых или сослуживцев Дайкеса никогда их не слышал. Все так говорят. Разумеется, мы не могли прочесать страну, но Дайкес родился и провел всю свою жизнь в Нью-Йорке, а о его знакомых в других штатах абсолютно ничего не известно. Что же это, черт побери, за имена?

– Имена придуманы им самим, – буркнул Вульф. – Это псевдонимы для себя или кого-нибудь другого.

– Мы думали об этом. Но никто никогда не пользовался ни одним из этих псевдонимов.

– Ищите дальше, если думаете, что это важно.

– Видите ли, мы всего лишь обыкновенные люди. Мне пришло в голову показать эту бумагу гению и посмотреть, что из этого выйдет. Но ведь от гениев можно ожидать чего угодно…

Вульф пожал плечами.

– Мне очень неприятно, но я ничем не могу помочь.

– Да… Ну что ж. Прошу прощения за отнятое у вас время… – Крамер встал с кресла. Он обиделся и, пожалуй, был прав: –…бесплатное время. Не беспокойтесь, Гудвин, – бросил он в мой адрес, повернулся и вышел.

Вульф же склонился над кроссвордом и, хмуря брови, потянулся за карандашом.

II

Намек инспектора относительно гонорара, был, надо сказать, вполне обоснованным. Вульф терпеть не мог напрягать свой мозг только ради так называемой работы. В течение тех лет, что я числюсь у него в платежной ведомости, всего несколько раз удалось встряхнуть Ниро делами, не подкрепленными солидной оплатой. Но он не бездельник. Ведь на свои доходы частного детектива содержит старый дом и оранжерею в мансарде, полную орхидей, и Теодора Хорстмана – садовника, состоящего при орхидеях, и Фрица Бреннера – лучшего повара в Нью-Йорке, и меня – Арчи Гудвина, который просит о прибавке, когда шьет себе новый костюм, и, случается, эту прибавку получает.