Ленивый любовник

Дама в течение всего разговора стояла и ответила с важностью:

– Хорошо. Но я должна это проверить.

Она вышла, а когда через двадцать минут вернулась, мне пришлось ждать еще десять, в течение которых она просматривала различные карточки. Ответ был следующий:

«Нет, Берт Арчер никогда не был клиентом нашей фирмы».

На лифте я поднялся на девятнадцатый этаж, чтобы посетить разместившееся в том же здании машинописное бюро «Рафаэль».

Два визита заняли около часа: в таком темпе я не смог бы много сделать в течение дня. Бюро были различного рода– от огромного предприятия под названием «Отличное машинописное бюро Ст. Акц.» до частной квартиры, состоящей из комнаты, ванной и кухни, где работали. две девушки. Я пообедал у Сардц за счет мистера Джона Р. Веллимэна и вновь принялся за работу.

Было тепло, как всегда в феврале, но непрерывно шел дождь, и, прокладывая себе дорогу сквозь толпу на Бродвее, я жалел, что вместо коричневого демисезонного пальто не надел непромокаемый плащ. Цель моих поисков в следующем здании была, по правде сказать, незначительна. Здесь помещалось машинописное бюро Рэчел Абрамс. Дом был старый, без претензий. По левую сторону от входной двери находился салон мод «Каролина», по правую – Центральная городская столовая. В холле я снял и отряхнул свое пальто, а затем ознакомился со списком съемщиков и поднялся на лифте на восьмой этаж. Лифтер сказал мне, что квартира № 729 в глубине коридора.

Я отправился в указанном направлении, повернул вправо и еще раз вправо и наконец оказался перед широко открытыми дверями. Пришлось просунуть в них голову, чтобы увидеть № 729, а ниже надпись:

РЭЧЕЛ АБРАМС

Стенография и машинопись

В комнате размером не более двадцати на десять футов стоял стол с пишущей машинкой, маленький столик, два стула, вешалка и старый металлический конторский шкафчик.

На вешалке я увидел дамский плащ, шляпу и зонтик, на столике – вазу с желтыми нарциссами. Весь пол был покрыт разбросанными в беспорядке бумагами, что было вполне понятно, так как из открытого окна в комнату тянуло сильным сквозняком.

Но врывался в окно не только ветер. Его сопровождали голоса, даже, скорее, крики на улице. Я высунулся из окна и посмотрел вниз. Люди останавливались, несмотря на дождь, глазея на что-то. С разных сторон в направлении этого дома бежали трое мужчин. Перед домом собралась небольшая толпа. Посреди толпы двое мужчин склонились над женщиной, неподвижно лежащей на мостовой. Голова ее была неестественно повернута набок, а задравшаяся юбка оголила ноги. У меня хорошее зрение, но эту необычную сцену я рассматривал с восьмого этажа, сквозь начавшийся мелкий дождь. Несмотря на это мне показалось, что, хотя большинство зевак глазело на женщину, некоторые посматривали наверх, как будто на меня. В ста футах от дома трусцой бежал полицейский, направляясь в сторону возбужденной толпы.

Даю честное слово, положение я оценил менее чем за три секунды. Говорю эго не ради похвальбы. Об этом не может быть и речи. Хочу лишь объяснить мои последующие действия. По правде говоря, состояние было одним из наиболее удивительных в моей жизни. Вульф хотел, чтобы я ему что-нибудь принес, а я понял, что опоздал всего на три, а может быть, только на две минуты. Несомненно, дальнейшие мои действия были стремительными. Я отошел от окна, остановился и поглядел сначала на стол, потом на шкаф. Начал со стола – он стоял ближе.

Это была наверняка самая молниеносная ревизия в истории. С первого взгляда я отказался от осмотра узкого среднего ящика. В верхнем левом нашел бумагу, копирку и конверты. Второй ящик был разделен на три отделения разных размеров. В среднем лежал блокнот, переплетенный в искусственную кожу. Наверху первой страницы было написано: «Поступления», а первая страница гласила: «7.8.1944 г.» Я перелистал страницы до 1950-го, начал с июля – и наконец! «12/9 – Берт Арчер, долл: 60 задаток». Шестью строчками ниже находилась вторая интересующая меня запись: «23/9 – Берт Арчер, долл: 38.14: – остаток задолженности».

– Вот несчастье, – сказал я сам себе и, сунув блокнот в карман, двинулся к выходу.

Оставалась слабая надежда, что Рэчел Абрамс еще жива и сможет что-нибудь сказать. Когда я прошел второй изгиб коридора, двери лифта открылись и оттуда вышел полицейский. Я был настолько озабочен, что не посмотрел на него, а это было большой ошибкой, так как фараоны, особенно когда иду по следу, не любят тех, кто избегает их взгляда.

Полицейский загородил мне дорогу И резко спросил:

– Кто вы такой?

– Губернатор Дьюк. Мне к лицу то, что я сбрил усы?

– Без шуток. Предъявите документы. Ваше имя?

– Если хотите, проводите меня. Там я поговорю с сержантом, – заявил я, нажимая кнопку лифта. – Всего хорошего. Очень спешу.