Леонардо да Винчи. Опередивший время

Наряду с промышленной и военной техникой Леонардо уделял много внимания и времени анатомии. Правда, вплотную он приступил к анатомическим занятиям позднее, но начало им было положено во Флоренции. Любая боттега, даже не такая многоплановая, как верроккиева, занималась анатомией.

Боттега Антонио находилась невдалеке от боттега Верроккьо, и Леонардо не мог не знать об его анатомических работах. И наверняка сам погружал скальпель в человеческое тело, узнавая всякий раз что-то новое.

Да, постепенно искусство превращалось в науку. Никто не чувствовал этого так ясно и глубоко, как Леонардо, и недаром в его творчестве искусство и наука стали двумя неделимыми сторонами одного и того же метода.

Все эти увлечения окрепли еще тогда, когда Леонардо обретался в боттеге Верроккьо. Разумеется, они продолжали развиваться и после того, как он ее покинул. Инженер, техник, анатом, перспективист — мастер стал каким-то феноменом разносторонности. Во всякой области, входившей в орбиту его интересов, он систематически расширял и углублял свои познания, проверяя их на опыте и приводя в соответствие с математикой. Знания его были очень велики.

Взгляд в космос

Реже, чем о других воззрениях, обсуждался вклад мастера в астрономию. Это и неудивительно, ведь средневековая Италия была весьма далека от звезд и даже от Луны, не говоря уже об электронике и кибернетике. К тому же об астрономических воззрениях Леонардо ничего не было известно до середины XIX века, когда впервые были расшифрованы и стали публиковаться его записные книжки.

Во времена Леонардо да Винчи еще беспредельно господствовала птолемеевская система мира, согласно которой центром Вселенной является Земля, а вокруг нее расположены все известные на тот момент космические тела. Луна, по мнению Птолемея, — самое близкое к нам светило. Затем идут Меркурий и Венера, а после них Птолемей расположил орбиту Солнца. За последним — еще три планеты: Марс, Юпитер и Сатурн. Таким образом, математики поделили известные планеты на две группы — внутренние и внешние (по отношению к Солнцу). Леонардо неоднократно указывал на несостоятельность данной системы.

Вот что пишет Леонардо в своем дневнике о Земле как о небесном теле: "Земля не в центре солнечного круга и не в центре мира, а в центре своих элементов, ей близких и с ней соединенных; и кто стал бы на Луне, когда она вместе с Солнцем под нами, тому эта наша Земля со стихией воды показалась бы играющей и действительно играла бы ту же роль, что Луна по отношению к нам". В другом месте он писал: "Солнце не движется". Леонардо оспаривал также единственность и своеобразность устройства Земли как центра Вселенной. Предвосхищая результаты наблюдения Галилея о родственности структуры поверхности Земли и Луны, он говорил: "Земля — звезда, почти подобная Луне".

Из крупных его открытий в области астрономии следует отметить правильное объяснение Леонардо причин пепельного отсвета затемненной части Луны. До Леонардо объяснение наличия пепельного цвета и неосвященной части Луны искали в том, что Луна сама светит, но свет этот чрезвычайно слаб. Леонардо первый нашел правильное объяснение, указав, что более темные части Луны освещены, хотя и слабо, солнечным светом, отраженным от поверхности Земли.

Флорентийские гуманисты-платоники бежали от действительности в волшебные чертоги неоплатонических фантазий, и человеку, одаренному такой большой художественной восприимчивостью, какой обладал Леонардо, эти путешествия в лучезарные царства воображаемого мира могли иной раз показаться соблазнительными.

Но Леонардо не мог не почувствовать, что идеалистические и мистические увлечения мешают его вполне практическим работам, поэтому-то, нужно думать, он вовремя отошел от фимиамов Платону, хотя это и поимело последствия для его кипучего воображения.

Леонардо не стал гуманистом. Но Леонардо не стал и ученым школярно-университетского типа, каким являлся еще в значительной мере Тосканелли. Альберти был законченный гуманист, но художник — не первоклассный. Его архитектурные произведения не заполняют собой пустоту в промежутке между Брунеллески и Браманте. Но Альберти был превосходным теоретиком.

Леонардо же познал "схоластическую" науку не систематически, как Альберти, а с гуманизмом соприкоснулся лишь слегка. Но он вобрал в себя те же знания, что и Альберти, и тоже пошел своим путем, и тоже потому, что был художником.

Альберти был по своему ученому охвату и научной деятельности поистине гениальным человеком. Леонардо был еще крупнее, ибо он был оригинальнее, а его творчество как художника пролагало совершенно новые пути и с такой силой, какая даже и не снилась Альберти.

Он был еще более "универсальным" человеком, чем Альберти. И художник в конечном счете преобладал в нем надо всем.

"Вернется время Ирода"