Читаем Леонид Филатов полностью

Мне кажется, что наша встреча с Леней, это знакомство, встреча, связь – все это из области мистики. Вообще у меня ощущение такое, что мы с Леней были запрограммированы кем-то свыше. Вот почему – сейчас объясню: во-первых, до Театра на Таганке я Леню не знала. Я слышала его песни, которые у нас пел актер Шаповалов: «Просто так», «Едут пьяные цыгане», «Оранжевый кот» и т.д. Но что это написал Леня, вместе с Володей Качаном – я не знала. Леня пришел в театр 69-70 годах без меня, а я как раз была в декретном отпуске. Он уже год проработал. Придя в театр, я увидела молодых артистов и среди них я увидела Леню, Борю Галкина, там еще несколько артистов новых, и был Леня. Ой, я не буду лукавить – я отметила про себя: какой он подтянутый, очень легкий, стремительный, и с таким цепким, пронзительным глазом. Вот очевидно там в подкорке моей зацепился, его образ, но а я так вроде бы не обратила внимания тогда на него. Но звоночек был раньше. В доме отдыха, под старый новый год... или в крещенские вечера – мы гадали. А в этом гадании как раз на тарелке сжигается газета, бумага – да? Сожженная бумага, проецируется на стенку двумя свечками. И вот когда я крутила эту тарелку, то увидела человеческое лицо с рогами и с козлиной бородой. Потом я переворачивала... переворачивала тарелку и это все деформировалось во что-то, во что-то и превращалось в щенка. А щенок кончался как бы сцепленными руками. Уже потом позднее, моя приятельница расшифровала, когда мы уже жили с Леней вместе. Она говорит – Нина, этот козел – это же козерог, а Леня по гороскопу козерог. А по году он собака-щеночек, собака, – это Леня. А вот сцепленные руки, это и есть наша жизнь. Через какое-то время я прихожу в театр после декрета, и отношения наши были, такие – «здравствуйте – до свидания». Не больше. И только однажды Леня меня пригласил очень неожиданно – в кафушку. Не то у нас была репетиция... Я не помню. И был перерыв – в час... Я была смущена, но... согласилась. Отношений, в общем-то не было таких, чтобы меня пригласить. Пошли в кафе. И тут что-то Леня мне стал читать стихи какие-то свои – про любовь. Там много всяких стихов... Я насторожилась.... А я была девушка нравственная. Вот. Мне это не понравилось. И в результате я, значит, сказала, что, мол, я замужем – как в дурных фильмах. Я замужем, вы мне нравитесь, но не более. И все. И как отрезало. И год мы с ним абсолютно никак не общались. То есть опять только «здрасьте – до свидания», у меня были проблемы домашние. У Лени тоже свои какие-то дела. И вот через год вдруг мне снится сон – я его действительно, я его не помню. Я помню, что этот сон был связан с Леней. Я проснулась, как от толчка. Сейчас я вспоминаю эти ощущения, как будто что-то должно произойти. Что-то... и я чего-то не успеваю. Я недавно формулировала для себя – вот пред тобой ворота, высокие-высокие ворота и они закрываются. Ты по эту сторону и если ты не успеешь влететь в эти ворота, то что-то произойдет. Здесь беда. И ты должна успеть. И вот я с этим ощущением встала и побежала в театр. Успеть, только успеть, успеть-успеть-успеть. И Леня. Почему? Вот Леня, Леня. Что-то должно произойти. Я вбежала в театр, там была какая-то репетиция или даже показ начальству. я даже не помню. Какой спектакль или «Живой» или похоже «Статуя свободы». Я не знаю – главное – я влетела, вот такая вся дрожащая, встала в проходе, много здесь актеров в театре толкались. Я стою, смотрю на сцену, естественно, я ничего не вижу – и вдруг меня кто-то целует. Целует сзади. В шею. Я оборачиваюсь – Ленька. Тут вот и ворота... как будто вот закрылись – я успела. Успела. Ну тут бред начался какой-то. Какие-то бессвязные слова, какие-то совершенно – я знала, или он знал... Он тоже не должен был быть в театре. Ибо тоже какой-то был толчок. И потом полгода мы встречались там, где никого не было. Мы обнимались и подолгу стояли – многим говорю – как лошади. То есть почти не говоря ничего друг другу – а стояли... может быть – я люблю тебя. Это вот тот сон. Почему я думаю, что это не просто так. Думаю, не просто так и мой первый брак. Вот надо было пройти какую-то дорожку до того, чтобы понять, что такое Леня, что такое жизнь с Леней. Я впервые почувствовала себя женщиной, любимой женщиной. Это счастье. У меня даже такое ощущение, что у меня вообще ничего до Лени не было. Как будто всю жизнь был Леня. И, в общем-то, мы с ним уже знаем друг друга тридцать лет и вот до сих пор – я надеюсь, что у него тоже такое ощущение и что – счастье. Вот я без Лени просто не представляю жизни. Абсолютно. И когда меня спрашивают – откуда ты взяла силы, когда Леня болел Я думаю, когда перед тобой стоит вопрос жизни и смерти, когда... конечно, любой человек выбирает жизнь. А Леня для меня это жизнь, это воздух. Я без него не могу. Без каждодневных вставаний по утрам вместе, без говорильни бесконечной обо всем абсолютно... Я счастлива.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное / Биографии и Мемуары