Леонид Шебаршин. Судьба и трагедия последнего руководителя советской разведки

Будем откровенны: размеренное и неторопливое течение службы не приносило Шебаршину того удовлетворения, которое он получал на оперативной работе. Но тут уж ничего не поделаешь. Леонид Владимирович хорошо понимал, что последствия предательства Кузичкина в Тегеране не могут пройти бесследно, что они так или иначе отразятся на его репутации и служебных перспективах. И всё же любые, даже косвенные напоминания о провале возглавляемой им резидентуры он воспринимал болезненно.

Именно поэтому напряжённо прошла его первая беседа с начальником информационно-аналитической службы ПГУ[18]

генералом H. С. Леоновым, во время которой тот предложил Леониду Владимировичу перейти работать к нему заместителем. Думается, что Шебаршин чересчур остро воспринял слова Николая Сергеевича о том, что новая должность для него — шанс проявить и реабилитировать себя. Во-первых, в службе разведки любой руководитель обязан называть неприятные и горькие вещи своими именами. А во-вторых, Леонид Владимирович тогда и не представлял, сколько усилий проявил Леонов, чтобы заполучить нового сотрудника!

До Леонова не раз доходил слух, что в соседнем управлении «прозябает» очень способный разведчик и одарённый аналитик. А ему был очень нужен толковый помощник по региону, в котором работал Шебаршин. Надо было найти подходящий случай, чтобы переговорить, желательно — в неформальной обстановке, с В. А. Крючковым, который был в то время начальником ПГУ и, естественно, хорошо знал, что произошло в Тегеране. Такой случай скоро представился… в Афганистане, куда Леонов прилетел вместе с Крючковым в очередную командировку. «100 грамм для дезинфекции» (существовало твёрдое убеждение, что в Кабуле без них не обойтись) располагали к откровенному разговору. Но Владимир Александрович не был готов к окончательному решению вопроса по Шебаршину и обещал вернуться к этой теме в Москве. В конце концов под нажимом Леонова своё обещание Крючков сдержал — согласие начальника ПГУ было получено. Так Шебаршин оказался заместителем у Леонова.

Интенсивность новой работы Леонида Владимировича оказалась неизмеримо большей, чем на предшествующем месте. И он был несказанно рад этому после периода вынужденного «застоя».

Поток информации не останавливался ни на минуту. Надо было не просто отслеживать огромное число информационных сообщений, поступающих из-за рубежа по каналам разведки, но улавливать и выделять в этом потоке самое важное. Для этого необходимо было следить за ещё более обширной открытой информацией — сообщениями телеграфных агентств, печати, радио и телевидения. Как отмечал Шебаршин, нельзя было допустить, чтобы информационная лавина увлекла тебя за собой. Нужно было разобраться в хаотичном нагромождении событий, уметь отличать главное от второстепенного. В большинстве случаев это было невозможно без видения происходящего в историческом и культурном контекстах, без знания особенностей того или иного региона. Поэтому приходилось знакомиться с иностранной и отечественной фундаментальной литературой, научно-исследовательскими материалами, специализированными журналами.

Составить представление об объёме только официальных материалов, проходящих через управление, можно по такому факту: документы здесь переводили с тридцати двух языков мира. При этом несколько языков, например язык африкаанс, были очень редкими.

Управление работало на полную катушку и по ночам. Специалисты отбирали наиболее важные телеграммы резидентов, с которыми либо сам Леонов, либо его дежурный заместитель шёл к начальнику ПГУ с докладом. Всегда надо было быть готовым к ответу на вопрос о достоверности информации, так как дальше телеграммы шли к председателю КГБ и направлялись в политическое руководство страны. Вариантов ответа было несколько:

«надёжный источник» — это значило, что содержание телеграмм не вызывало сомнений;

«материал требует проверки» — в этом случае осуществлялись необходимые мероприятия для дополнительной проверки;

«источник сомнительный, пахнет провокацией» — самый сложный случай, который требовал пояснений, почему источник вызывает недоверие (замалчивать информацию, не докладывать о ней было нельзя).

Шебаршин замечал, что некоторым оперативным работникам было свойственно довольно снисходительное отношение к сотрудникам информационной службы, на профессиональном языке — к информаторам. Когда-то и ему не удалось избежать этого греха. Работа в информационном управлении коренным образом меняла отношение к этой исключительно важной службе. В последующие годы Шебаршин не раз предостерегал оперативных работников от недооценки информаторов. По его мнению, это совершенно удивительные люди, своеобразная корпорация мыслителей, безотказных, знающих абсолютно всё, что только можно знать в разведке. Ведь важно не только добыть секретную информацию — необходимо осмыслить её, сопоставить с тем, что уже известно, привести сведения в понятный и удобный вид.