Лесной Охотник

Пытаясь говорить приподнятым голосом, она все равно не могла скрыть снедавшую ее печаль.

— Я скучаю по тебе.

Он не колебался.

— Франциска, приходи ко мне.

Она повесила трубку, и он лег в ожидании ее в душистой темноте номера. Она прибыла в течение четверти часа. Сердце его забилось сильнее, когда он только взглянул на нее. Поцеловав ее, он почувствовал, что лицо ее все еще холодное от уличного ветра. Он невольно спросил себя, уж не летела ли она к нему в своем побитом «BMW» по пустынным улицам? Под пальто она была одета в темно-синее платье, а вокруг ее шеи изящно обвивались жемчужные бусы. Уже в следующую минуту она была совершенно голой, как и Майкл, ее дорогое пальто и платье упали на пол, словно представляли не большую ценность, чем старое тряпье. Она сбросила свои туфли, чулки и белье, швыряя все это в сторону, как ненужный мусор. Франциска хотела снять жемчужные бусы, но Майкл поймал ее пальцы и качнул головой.

— Не снимай их пока что…

Ее иссиня-черные, как ночь, волосы были чуть взъерошены. Серые глаза глядели игриво и энергично, но Майкл видел силу истинного пламени, что горело внутри них. Он чувствовал слишком сладкий запах одеколона человека, с которым она спала, чувствовал на ней запах его волос и пота. Он чувствовал, что после этот человек закурил сигарету — причем, не самого хорошего качества.

— Я была кое с кем, — сказала она, и это было самой бесполезной тратой дыхания в мире.

— Я знаю, но теперь ты со мной.

— Пожалуйста, — прошептала она, когда ее губы замерли совсем рядом с его. — Обними меня.

Он подхватил ее на руки, крепко прижав к себе, и отнес на кровать, где продолжал обнимать и ласкать ее. Она прижималась к нему, прислоняла голову к его крепкому плечу, и вскоре вместе они отправились в мир, который был слишком далек от военных труб Третьего Рейха.

Она уснула, прижавшись к нему. Он закрыл глаза в тусклом свете лампы и задремал, однако погрузиться в сон не сумел, чувствуя рядом с собой тепло тела Франциски Люкс.

Она доверяет мне

, подумал он. Доверяет фальшивке и считает, что я могу защитить ее ночью.

Боже мой, что же мне делать?

Если ему и удалось уснуть, то совсем ненадолго, потому что он слышал каждый порыв ветра за стеклом. Возможно, погода меняется, и грядет снегопад. Складывалось впечатление, что это происки Снеговика. К черту этого ублюдка! — зло подумал про себя Майкл.

Внезапно, лежа с закрытыми глазами, он ощутил, как Франциска зашевелилась. Она положила руки на его грудь, и посмотрела на него так, словно пыталась запомнить каждую черту лица, каждую пору кожи, каждый пробивавшийся волосок щетины на его лице.

— Я поняла, наконец, что слышу в твоем акценте, — прошептала Франциска. Ее волосы чуть упали на лицо, сделав ее взгляд еще более загадочным, чем обычно. — Ты говоришь по-английски.

— Говорю по-английски? — переспросил он. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Он знал, что, если заговорит на языке Короля сейчас, она поймет, что у него слишком хорошо получается. — Нет, вовсе нет.

Она нахмурилась, видя перед собой загадку, которую хотела решить. Затем выражение ее лица расслабилось, и она, приблизившись к его уху, прошептала, специально говоря на английском языке:

— Я ждала тебя очень долго. Я уже и не думала, что ты когда-нибудь меня найдешь. И я буду ждать столько, сколько еще потребуется.

С огромным усилием — с самым большим из всех, которые он когда-либо над собой делал — Майкл посмотрел на нее нарочито ошеломленно и непонимающе покачал головой.

Франциска заговорила снова по-немецки.

— Я только что сказала, что купила тебе подарок сегодня. Он в моей сумке, вон там, — кивком женщина указала на стул. Как только Майкл попытался подняться, она заставила его снова лечь и поиграла языком с его сосками. — Не терпится посмотреть, что это?

— Если только ты не против, — улыбнулся он.

Когда Майкл вытащил из сумочки обернутый в дополнительную защитную белую бумагу подарочную упаковку — идеальную

зеленую упаковку под цвет глаз Хорста Йегера — он вспомнил слова Риттенкретта о том, что в полдень Франциска звонила его секретарю и сказала, что должна отправиться за покупками. За подарком для него. Он почувствовал, что должен быть рад, но отчего-то ощущал опасность — будто в зеленой обертке перед ним лежало то, что может перерезать ему горло.

— Ну же, открой! — настаивала она, сидя на кровати на коленях.

Он открыл. Это был безупречный серебряный кейс, в котором обнаружилась новая блестящая бритва «Золинген», состоявшая из двух частей.

— Очень красиво, — сказал Майкл. — Так мило с твоей стороны.

— Я хотела сделать гравировку в виде твоих инициалов на кейсе, но не была уверена, какой шрифт тебе понравится. Было слишком много вариантов. Может, сходим и сделаем гравировку завтра? Я свободна до двух.

— Да, конечно.

— А потом пообедаем. Хорошо?