Лестница героев

Но этот момент миновал, и Ника вдруг очень отчетливо осознала, что на ней – небесно-голубая форма авионеры, она ощущала ее почти физически – как строгое прикосновение, как требовательный взгляд. Она – авионера, она – символ мощи Арамантиды. Она не может подвести. Именно сейчас Империя как никогда прежде нуждается в каждой авионере. Легко рассуждать о своей высокой миссии, когда Арамантида парит в небе и правит миром, но настоящая преданность проявляется именно сейчас, когда Империя рухнула. Нельзя любить только в радости, нужно любить и в горе. Нельзя служить своей стране только тогда, когда она побеждает, нужно служить и тогда, когда она терпит поражение, и служить в два, в три раза самоотверженнее.

Сейчас эта мысль казалась Нике такой ясной и очевидной как никогда; почему же Нильсон этого не видит?

Разочарование неприятной тяжестью легло на грудь девушки – и придавило. Да, она не испытывала к медбрату тех романтических чувств, которые питал к ней он. И все же она объективно понимала, что по всем параметрам Нильсон – замечательный юноша, полностью соответствующий всем стандартам благовоспитанных джентльменов Арамантиды, но при этом не перешедший ту грань, за которой превращаются в избалованных, эгоистичных и бестолковых денди. К тому же красивый! И профессия у него достойная всяческого уважения. Не обязательно любить человека, чтобы высоко его ценить, и хотя у Ники и не получалось отвечать Нильсону взаимностью, она всегда думала о нем лишь в превосходной степени.

Но то, что произошло сейчас, было как если бы она ударила по бокалу, ожидая тонкого, чистого звона хрусталя, а в ответ получила бы лишь глухое треньканье обычного стекла.

– Ты серьезно? – наконец тихо переспросила Ника, надеясь, что в Нильсоне просто говорили эмоции. Нельзя винить человека за то, что в минуту слабости он ляпнет какую-нибудь глупость.

– Предельно серьезно, – твердо ответил юноша.

Наступило тягостное молчание, Ника полностью сосредоточилась на управлении авионом.

Лишь когда впереди показался авиодром Алтана, Нильсон не выдержал.

– Ну, что скажешь? – спросил он с нетерпением и надеждой.

Ника не ответила. Неужели Нильсон настолько плохо ее знает, что думает, будто она может согласиться? Да, их ждала безнадежная битва, которую они, скорее всего, проиграют. Но бежать? Это немыслимо! Она – авионера; авионеры не бегут от битвы.

Похоже, медбрат все-таки понимал ее не настолько плохо, как Нике только что подумалось. Он тяжело вздохнул и уныло спросил:

– Ну как я могу тебя убедить?

Не отрывая взгляда от приближающегося авиодрома и от ужасающего вида руин, в которые превратился городок, Ника отрицательно покачала головой.

В полном молчании она посадила авион на летную полосу и начала торможение. Впереди, в снежных сумерках, угадывалась приземистая коробка летного центра и силуэты двух грузовых авионов. Интересно, почему они до сих пор не взлетели?

– Ника, еще не поздно передумать. Ты только посмотри, что нас ждет! – кивнул Нильсон вперед.

Девушка проследила за его взглядом и охнула. Теперь понятно, почему не взлетают грузовые авионы: их окружила целая толпа, не давая машинам тронуться с места! Люди ломились в задраенный люк грузового отсека, намереваясь вскрыть его, вышвырнуть оттуда тех, кому посчастливилось оказаться внутри, и занять их место.

Вот сейчас Нике стало по-настоящему страшно. Да, она бывала в боях, но вид обезумевших людей, превратившихся в диких зверей, пугал ее несравнимо больше.

Ника отпустила педаль тормоза. Как только авион встанет, его ждет та же участь: толпа будет брать его штурмом. Все, разумеется, не поместятся – и заблокируют «Ураган». Нет, останавливаться нельзя. Но что же делать?

Словно в ответ на опасения девушки, толпа заметила приближающийся «Ураган» и оживилась, отхлынула от грузовых авионов и помчалась к новоприбывшей летной машине, готовая броситься прямо под шасси. К счастью, авионеры грузовых авионов оказались не новичками и тут же воспользовались предоставившейся возможностью: тронулись с места и принялись выруливать на летные полосы.

– Это безнадежно, Ника, – негромко произнес Нильсон. – Ты видишь? Они готовы друг друга затоптать, лишь бы убраться отсюда! Только вот они совершают ужасную ошибку. Они бегут на мыс Горн, а бежать надо подальше от него!

Ника не обратила на слова Нильсона внимания. Она снова нажала на тормоз и, одной рукой придерживая штурвал, другой потянулась под сиденье, где в плоском цинковом ящике лежал револьвер. Случиться могло всякое – от крушения до плена, потому личное оружие, совершенно не нужное в воздухе, авионерам все равно выдавали.

Вытянуть ящик, одновременно управляя авионом, не выходило.

– Достань, пожалуйста, – попросила она Нильсона.

Тот легко вытащил плоскую коробку и, не спрашивая разрешения, с любопытством открыл. Присвистнул и достал револьвер.

– И что ты собираешься с ним делать? – поинтересовался он.